http://ivanov-petrov.livejournal.com/1197875.html?thread=59158579#t59158579
shliapa_spb"полным-полно экспериментальных результатов, к которым, как к таковым, особых претензий нет, но которые в науку не вошли, потому что наводят на мысли, но непонятно на какие"
Самый простой пример - 40-летние эксперименты Симона Эльевича Шноля. Здесь об этом популярно: http://www.chronos.msu.ru/RREPORTS/shnol_liki.htm
drug_indejcevСпасибо, занятная ссылка.
Надо сказать, есть даные по измерениям гораздо более понятным (абсолютным, не завязанным на статистику) и поэтому гораздо более странные. Ссылка у меня висит тут: http://drug-indejcev.livejournal.com/97388.html
shliapa_spbДа, тоже замечательные наблюдения. Поразительно при этом, насколько - при том что не замечать периодические эти циклы "погрешностей" уже невозможно - наука упорно отторгает их, делает вид, что этих данных просто нет, поскольку вообще, в принципе не понимает, что с ними делать.
drug_indejcevЯ б не сказал, что отторгает. Но что с ними делать дальше - точно не знает. Особенно если учесть, что циклы колебаний - медленные, а данных, чтобы что-то исследовать поточнее, надо море. "Грантовой" академической науке такие исследования просто не под силу: их невозможно профинансировать. Так, в порядке хобби - можно, если есть аппаратура. Но очень мало у кого всё есть, и они сильно заняты совсем другими делами.
shliapa_spbДа, отторгает - не совсем то слово. Не делает к ним "подходов" (если пользоваться спортивным термином).
Из работ С.Э.Ш. следует, что данных накопленно уже достаточно, чтобы делать выводы. Перепроверять то, что уже измерено, смысла больше нет. Но вся накопленная эмпирика - опыт муравья на внутренней поверхности гигантского шара. Нужно измерить что-то совсем другое, о чем мы пока не знаем ничего, или на что мы не обращаем внимания, чтобы полученная статистика обрела "научный смысл".
drug_indejcevОн поэтому и говорит о необходимости теории, которая увязала бы то, что он видит, с чем-то еще - что тоже можно было бы померить.
-----------------
я тут повторю, что по приведенным ссылкам, и чуть-чуть добавлю
http://www.chronos.msu.ru/RREPORTS/shnol_liki.htm
Так вот, прошло много лет. Каждый день или почти, как только мог, ставился опыт. И постепенно у меня накопилось множество типов картинок. А опыты очень тяжелые. Это ведь кому рассказать – я, например, делал 250 одинаковых измерений скорости биохимической и химической реакции с сосредоточенностью совершено железной. У меня было две замечательных сотрудницы. Я имел возможность в лаборатории просить их о помощи. 25 лет с 8.00, с 15-секундным интервалом, 250 измерений до соответственно там 10 часов. 25 лет с утра, не поднимая головы. Мы накопили множество картинок. И это была химия. Я защитил докторскую диссертацию на тему "Особые свойства белков, в которых есть такие картинки". И все меня слушали, и защита была долгой, тяжелой, но успешной. И я думал... о свойстве белков.
Это в 70-м году была защита. Я получил диплом и стал профессором, и все как будто бы хорошо, когда через несколько лет стало ясно, что это все не имеет отношения только к белкам.
Кратко говоря. Это явление свойственно любым измерениям на Земле! Вообще любым. А моя специальность – это я говорю для критиков на всякий случай: радиоактивность. Я был и остался профессионалом измерений радиоактивности. Я считал, что все эти аномалии совершенно не имеют отношения к измерениям радиоактивности. Ну, радиоактивность – там же все ясно. Там распределение Пуассона... После Резерфорда и прочих великих мы там все знаем, и делать там нечего.
И уже будучи много лет профессором физического факультета, я просил дипломницу Таню прийти на автоматах померить радиоактивность для контроля, чтобы не было этого явления. Я же знаю, что там ничего нет. Она мне принесла результаты измерений. Это был 79-й год. Принесла распечатки, я нарисовал детальную картину распределений – и мне стало нехорошо. Меня поймут те, кто занимается наукой, – стало тошно. Картинка была в точности такой – в Москве измерили – как у меня в Пущино за 100 километров с химией. Там был химический опыт, а тут радиоактивный. Что такое тошно – это значит, нет сил работать. Мыслей нету. И я прекратил эту работу. И я выдержал прекращение почти год. Не мог приступить. В декабре 80-го года, надо было преодолеть это состояние.
И мой любимый коллега, бывший студент, Вадим Иванович Брусков, нехотя, понимая, что это чушь, взял два счетчика, два автомата, измеряющие без человека, взял два одинаковых препарата, и померил по 250 раз каждый. Нарисовали две картинки – нам вдвоем стало тошно на этот раз. Вадим Иванович сказал – этого не может быть, они похожи. А это же независимые процессы. Радиоактивность – это классический случайный процесс. Когда хотят получить случайный процесс, делают или теперь на компьютерах, генераторы случайных чисел, или радиоактивность. И вот с 80-го года 22 года ежедневно я теперь занимаюсь радиоактивностью. Это же моя специальность. Я же знал, что там этого нет. А там все это есть.
Так вот тезис – в любых процессах мы за эти годы посмотрели химию, ну, биохимию сначала. Движение частиц в электрическом поле, магнитные явления. Все виды радиоактивности, альфа и бета, совершенно разные, сильные взаимодействия, электро-слабые взаимодействия. И всюду одно и то же. И стало еще раз тошно. Это всякий раз кризис в сознании.
Дело в том, что, например, радиоактивность, альфа-распад отличается от диапазона энергий, от какой-нибудь химии на 30 порядков. Это невообразимо! А когда мы потом смотрели результаты измерений, проведенных в лаборатории Валентина Николаевича Руденко, измерения шумов в гравитационной антенне, там 40 порядков различий. Это шумы, совершенно ничтожные. А распределение амплитуд вот такое же хитрое. Очень сложный набор фигур. Разнообразный. Это я тут нарисовал две одинаковых. Там целую коллекцию можно составить типа иероглифов, коллекцию реализуемых фигур.
Можно было подумать, что это разные состояния. Нет, это состояния, все укладываемые в одно нормальное распределение. Это не могут быть вероятности распада. Не так, что есть атомы такие и сякие. Это все однородно. Это что-то другое.
Итак, тезис – в любых процессах физика абсолютно разная, ничего общего между процессами нет, а картинки одинаковые. Следующий этап в этих работах – берем два счетчика. Мы с них начали. Один счетчик в одном здании института, другой – в другом. Получаются похожие картинки с высокой вероятностью. Это не значит, что каждая картинка похожа. Но если перебрать сотню таких и сотню таких, окажется, что синхронно, в одно и то же время (вот теперь время пошло) у них одинаковые картинки. Дальше понятно. Мои друзья в инженерно-физическом институте, в МИФИ меряют альфа-радиоактивность в Москве. Мы в 120 километрах в Пущино меряем что-нибудь другое – химию или бета-активность. Получаем картинки на расстоянии 100 километрах синхронно. Потом только дошло, что мы на одном меридиане – и поэтому так. Начали разъезжаться – Ленинград, Москва, Пущино; Томск, Пущино. И всюду находим похожие вещи, но с Томском плохо, потому что это далеко. И вывод – на одном и том же меридиане с высокой вероятностью в совершенно независимых процессах получается картинки, я могу потом показать, здесь очень трудно показывать эксперимент. Да у меня все опубликовано в статьях, они регулярно выходят, кому захочется – прочтут. Итак, от природы процесс не зависит. Синхронно в независимых измерениях процессов разной природы получаются сходные распределения.
И следующий шаг: определение, какой интервал времени разделяет наиболее вероятные картинки. Теперь по оси абсцисс интервал по времени, а здесь сколько раз встречались сходные картинки. И картинка выглядит вот так. Наиболее вероятно, чаще всего встречаются сходные картины в ближайших соседних интервалах времени. Это называется в нашей лаборатории "эффект ближней зоны". Потом вероятность получения сходных распределений падает, но проходит какое-то время – и критический момент – через сутки, вот здесь через 24 часа, вероятность повторного появления сходных распределений снова растет, Это – суточный ход – это было поразительно, это значит, что синхронно с вращением Земли что-то происходит. Больше не на что свалить – сутки. Ну, нормальные экспериментаторы скажут – сутки, человеческая деятельность. Нет. Это радиоактивность. Это автомат. Здесь нет никакой зависимости ни от температуры, давления, влажности, никаких мыслимых артефактов. Вообще на радиоактивность нельзя повлиять. Ни одним земным способом на нее повлиять нельзя. Я бы на белках там или на химии что-нибудь мог придумать. Тупой счетчик выдает суточный ход. И отсюда мысль- первая мысль: Земля... она вращается вокруг своей оси. И по мере того, как наша лаборатория вдвигается под данную картину окружающего нас неба... Мне нравится понятие – хрустальный свод небес. Повернули под эту звездную картину или... солнечную, лунную – и проявляется такая картинка. Отсюда следовал вывод – если так, то в других местах, на других меридианах появится с высокой вероятностью такая картинка, когда Земля повернется на то же самое местное время.
Этот опыт был встречен, естественно, так же, как и все предыдущие опыты, с сильным недоверием.
А мы видели, что с высокой вероятностью сходные гистограммы в разных географических пунктах появляются в одно и то же местное время.
Об этом рассказали замечательному человеку, директору Макс-Планк Института по аэрономии лорду и профессору Аксфорду. Он приехал в Пущино. Слушал. И молчал. Меня это очень смущало. Он сказал, это так интересно, давайте сделаем опыт – измерения радиоактивности в Пущино и в Линдау (Германия, там расположен этот институт). Между нами около 2 тысяч километров и более 2 часов разницы местного, долготного времени. В Линдау поехали Татьяна Александровна и Константин Игоревич Зенченко. Они выдержали там бурное обсуждение на семинаре. Им помог профессор Аксфорд. А опыт получился – с точностью до нескольких минут синхронно по местному времени при измерениях разной природы с высокой вероятностью получались гистограммы сходной формы.
Я еще не успел об этом толком рассказать, как мои друзья Владимир Леонидович Воейков, который был у вас здесь, и Лев Владимирович Белоусов, работая совсем по своим темам, один в Германии около Дюссельдорфа, а другой в Москве, поставили по моей просьбе замечательный опыт.
С точностью до полутора минут по местному времени одна и та же картина ... Наблюдается это на огромных расстояниях. Но наш рекорд – Соединенные Штаты – Пущино. 8-часовая разница, с точностью до минуты.
Вывод: в самом деле, по мере вращения земли получается одна и та же картина. Ну, что же это такое? И что это может быть? Процессы любой природы ... связаны с вращением Земли. А Земля ведь не только вокруг своей оси, она же еще движется вокруг Солнца.
Можем посмотреть сходство через годы. Это тоже не для слабонервных. Вы смотрите через год, в тот же день, в тот же час – и находите такую же картину. Речь идет не об отдельных гистограммах, о вероятности появления сходных гистограмм. Для этого приходится сравнивать между собой десятки тысяч картинок – гистограмм. Иначе накапливается материал, и его уже не обработать.
Ну, я понимаю, что скажут слушатели и зрители, а на что компьютеры. Они хуже глаза. Все равно приходится проверять глазом. И тогда оказывается, что повторяется картинка через год и через шесть лет. С искажениями некоторыми. Значит, в самом деле, та окружающая обстановка, взаиморасположение Луны вокруг Солнца и прочих небесных тел определяют эту картинку. Что же это такое?
В каждый данный момент, заметьте в данный момент, в данной пространственной точке, значит, в четырехмерном пространстве-времени, с высокой вероятностью соединяются влияния разных космических тел так, что получается одна из этих картинок. Мы различаем, примерно, двадцать разных картинок. Я их потом покажу, если успею.
Ну, что за картинки. Дело вот в чем. Такие узкие линии, вот какие здесь, не могут быть вероятностными. Я для физиков просто начну. В "Пуассоне" плюс минус корень из "N".Там не может быть узких линий. Только интерференция волновых процессов дает узкие картинки. Пусть меня не спрашивают теоретики, это их дело, какие волны интерферируют. Я боюсь их, потому что они начнут дискуссию по природе волн между собой, а теоретики устроены так замечательно, что они и "про" и "контра", равно теоретически обоснуют.
Я не смею влезать в область, где я не компетентен. Задача нашей кампании, нас очень мало, нас пятеро, ну шесть, может быть, сказать, что это правда. И мы это сказали. Это правда. А дальше это означает, что вращение Земли вокруг своей оси, ее движение по околосолнечной орбите – это движение не гладкое, это движение по булыжной мостовой. Мы трясемся в силу гравитационной неоднородности мира. И никому это в голову не приходило, потому что мы внутри же мира трясемся, мы же вместе с ним трясемся. Это кажется парадоксом, как можно, находясь внутри мира, видеть эту "неровность", будет понятно дальше. В механике Даламбер и прочие великие люди говорили в аналогичных случаях, что это невозможно. Возможно, если пользоваться разными по чувствительности приборами. Я время могу мерить с точностью до шестого знака кварцем. А в химии у меня измерения с точностью до второго – третьего знака, поэтому скорости химических процессов можно с высокой точностью мерить другими процессами, в которых также происходят флуктуации, но в других знаках. В кварце, которым мы измеряем время, все есть только в шестом знаке. А тут во втором. Поэтому прибором с более далекой областью флюктуации я могу мерить явление с близкой, более крупномасштабной областью флуктуаций. И в этом смысле в биохимии самые большие разбросы. Я еще с гордостью могу сказать. Обычно физики измывались над биологами, говоря, что биология – это работа плохими приборами на плохих объектах. А химия, ну это работа на плохих объектах хорошими приборами. А физика – это работа на хороших объектах хорошими приборами. Вранье все. Биология имеет самые интересные объекты. Там такие усилители внутри, что у нас все это размыто колоссально. В химии чуть меньше усилителей, а в кварце только в шестом знаке. А квантовые генераторы, которые меряют самые лучшие, в десятом знаке. Ну а картинки одинаковые. Мы это все показали. Во всех диапазонах, как только в долях, не в абсолютном, значит, а в долях разбирался результат. Посмотрим, картинки одинаковые. Вот я на самом деле почти все сказал. Это означает, что мы имеем дело с флуктуациями пространства-времени, связанные с гравитационной неоднородности, воспроизводимой, пока мы не очень далеко уехали. Пока мы еще в той же, так сказать, точке в галактике. И есть замечательное движение. У нас сейчас одно другого захватывающее очень интересные движения. Например, вот восходит солнце. Резко меняется ситуация. Восход солнца мы отмечаем по картинкам. Но луна же восходит. И луна свое имеет. У них разные партии. Луна побеждает солнце. И это признак того, что гравитация, скорее всего, так сказать, здесь первенствует. Есть гистограммы соединенных действий Луны и Солнца. И на это накладывается еще звездное небо.
На протяжении 2000 года, с утра до ночи, я сравнивал гистограммы, построенные менее чем за 16 секунд каждая – детализировал суточный ход. Оказалось, что период не 24 часа – солнечные сутки, а 23 часа 56 минут – это звездные сутки. Значит, важна в каждый данный момент картина звездного неба.
Вероятность случайно получить такой результат чрезвычайно мала. Кроме звездных суток, есть еще годичный период. Есть еще удивительный период, который так радует астрофизиков – 27 суток. 27-суточный период, там масса в солнечной системе процессов. Есть еще масса деталей. С ними лучше знакомиться по опубликованным трудам нашей лаборатории.
Но я должен сказать о жизни науки. Сил у нас нет. Нас мало. Мы из последних сил это делаем и ждем, когда вслед за нами, к сожалению, вслед за нами, звучит иногда излишне эпически, придут другие. Как долго это ждать? И будем ли мы еще в это время? Или только вслед после, скорее всего после. Потому что незыблемо печально элегическое высказывание Макса Планка. Знаете, он говорил так: никогда новые вещи не воспринимаются современниками. Вообще никогда. А просто умирают авторы, а следующим поколениям неясны причины споров. Что же они спорили. Я думаю, что для меня это более правдоподобный, как говорят, сценарий. Правда, для моих молодых, если они только выдержат те условия жизни, в которых мы живем, прогноз может быть оптимистичнее. Они еще продолжат это дело.
Мы свою задачу в основном выполнили. Это опубликовано у нас и вот теперь за рубежом. Это встречено соответственно, как и полагается отличникам, убежденным в своем неполном знании. Я ни разу не отказывал себе в участии в боях, так сказать. И ни разу не был бит публично. Чтобы сдаться на семинаре – этого не было. Зато когда выходит статья, и высокое начальство, академическое, не считает зазорным где-нибудь сказать редактору: да что же вы публикуете, но не мне. Я потом это узнаю.
Я перехожу, собственно, к социальной проблеме нового знания. Новое знание должно проходить трудно, иначе мы наполняем науку воспаленным воображением. Нильс Бор говорил, что идея недостаточно сумасшедшая, чтобы быть верной. Это замечательные слова, но понимать их так, что все сумасшедшие идеи верные, это нарушение логики. Неожиданные вещи, новые концепции – жизнь науки. Они должны подвергаться проверке. Я думаю, мы это испытание выдержали. Никто больше, никто тщательней из известных мне людей не пыхтел и не проверял детали. Очередь теоретиков. Но чтобы те, кто этим занимались, могли делать такие вещи, нужна совсем особая организация науки. Мы не получили на эту работу за все эти годы ни единого гранта. Я каждый год пишу заявки. Я некоторое время даже не получал отказов. Просто как будто нет. Ну, вот наступит время – будут.
Есть такая элегическая, так сказать, картинка. Я очень люблю собрания, посвященные отечественному приоритету. Ставят портрет, там хвойными или прочими ветками его украшают и произносят хорошо одетые, сытые люди, рассказывают, как он там трудился и как что было. Это все очень мило. И я им обещаю, когда будет поставлен потрет, кто-нибудь из моих молодых скажет, а где вы были. Это я не с тем, что, так сказать, это на самом деле так. Нельзя, чтобы аспирант получал стипендию меньше, чем нужно платить за койко-место в общежитии, которое к тому же мало пригодно для жилья. Нельзя. Нельзя, чтобы молодые люди жили без жилья неизвестно где. Тратили бы лучшие силы молодости на голодное неустроенное существование. Семья, ребенок родился – катастрофа. Тогда они же все уезжают. Из нашей лабораторий семь лучших там, весь средний слой. Наша лаборатория в Пущино за почти 39 лет ее существования сделала немало. Двадцать докторов, двадцать профессоров вышло из нее. И около полсотни кандидатов. Где они? Они украшают большую часть Вселенной собой. Ну вот, это положение видно очень остро в Пущинском центре. Такой замечательный сделали Пущинский центр. Ну, просто лучшее место на земле, все прекрасно. А как вызывающие умиление институты и голодные молодые люди. Причем, хоть бы академическое начальство это понимало. Сейчас произошло разделение. Пущинский университет сделали, собираем со всей России выпускников, лучших выпускников всех университетов. Я боюсь обидеть. Но это потому, что я плохо знаю иностранный язык. Мне вспоминается, что по-французски голубь – это "пижон". Вот эти голуби, которые нас окружают, для них провинциальный вуз уже настолько плох, что Академия наук восстает против Пущинского университета, сама его призвав к себе. Я думаю, что это вот не место здесь, но когда-то нужно что-то с этим делать. Государство погибнет. Мы уже на грани. И если уже последние молодые люди уедут, а нам 70-летним, 65-летним, наш возраст, вот-вот еще и сколько-то протянем, никакая страна жить не может. И тут никакая Академия наук с этим не справится. Во-первых, она не все нашего возраста, и там даже специально есть вице-президент по работе с молодежью. Хороший человек, но что он может сделать. Что он может сделать, когда даже вот профессор Московского университета, к числу которых я принадлежу. Я еду в автобусе и вижу объявление. Требуются кондукторы. Минимальная зарплата четыре с половиной тысячи. Это больше, чем зарплата профессора Московского университета. Это бесполезно. Тут ни Президент Путин, никто и ничего сделать не могут. Это какая-то вязкая среда. В войну так не было. Деньги сейчас на такую зарплату дают. Жить на нее нормально нельзя. Но ведь мы не можем купить ни одного прибора. Мы дошли до состояния, когда нам наши бывшие сотрудники присылают, что могут, из-за границы. Я не буду эту тему трогать. Я хочу сказать, что, может быть, это свойство российской науки. Жить в нищете и делать оригинальные работы. Мы этим очень гордимся. Такие оригинальные люди. Ну, я больше на эту тему не буду.
Я хочу, тем не менее, сказать, что мы получаем ежедневно колоссальное удовольствие. Это компенсирует все. Я сейчас ставлю опыт, о котором даже не буду рассказывать. Если он удастся, я тогда напрошусь. Это будет такая иллюстрация анизотропии в пространстве-времени, пусть они потом что хотят делают.
...Я могу сказать, что странным образом на Землю падают потоки когерентных лучей, связанных с небесными телами. Я боюсь произнести слово "гравитационные волны". Я знаю, что там безразмерный множитель десять в минус двадцатой. И, казалось бы, все. Ну, кто же знает, какие должны быть силы. Потоки отовсюду падают. Каждый момент времени имеет свой облик. Важно ли это. Может быть, нет.
Что делает наука в последние триста лет. Ну, со времен Галилея. Да раньше, конечно. Измеряет. Что измеряет. Для всей нашей научной жизни, к которой я тоже принадлежу, важны три момента – математическое ожидание, средняя квадратичная, ну и еще, значит, асимметрия, эксцесс. Ну, четыре момента. Нам хватает, чтобы коррелировать, поправлять траекторию спутников. Чтоб все делать. Никому нет дела до вот этой картинки. Эта картинка, которую мы полагали ее случайной напрасно. Теперь мы знаем, что она не случайна. Важно это знать? Может быть, нет. Вообще нет. Для человечества, может быть, нет. Кроме тех, кому важно знать состояние мира в данный момент. А важно нам знать состояние мира в данный момент? Боюсь, что да. Боюсь, что да. Я думаю, что мы опустились на самое дно, на самый фундамент космофизических связей Земли.
Поэтому обобщение мое такое. Мы находимся в потоке внешних волновых явлений, не знаю каких, слово "гравитационный" я могу, но больше я ничего не могу придумать, в котором искажается пространство и время. И в этом потоке, может быть, вот эти картинки – это сигналы о состоянии мира и которые полезно было бы нам научиться читать. Я боюсь библейских примеров. Да сейчас человечество, смотрящее телевизор, уже, может быть, забыло, что жил-был такой пророк Даниил. И когда странная рука описала огненные буквы на стене, пирующие прочесть эти слова не могли. Ни пишут ли нам эти сигналы каждый момент, каждую секунду слова о состоянии мира? Мы видим портреты времени. И пока не знаем, что с этим делать. И я не знаю. У меня нет знаний, я вижу, читать не умею. Поэтому обобщение такое: мы видим флюктуации четырехмерного пространства-времени, а в какой форме эти флюктуации, волны, все пусть решают теоретики. Я к теоретикам очень хорошо отношусь. Я подавлен их на самом деле уменьем и ожидаю, что кто-нибудь все-таки что-нибудь скажет. Но теоретики – несчастные люди. Они страшно боятся попасть в неловкое положение. Какой-нибудь дурак-экспериментатор их водит за нос, они не могут сами видеть ошибок. И поэтому они пока предпочитают подождать. Я могу им сказать: братцы, не бойтесь. Здесь хорошо все отшлифовано. И хорошо бы дожить до того, что какой-нибудь человек построит настоящую физическую теорию. Не мою, со словами и размахиванием руками, что там это интерференция. А теорию. Но надежд пока мало. Среди стариков-академиков я могу найти еще таких, а молодых просто и нет. Но вот студенты не возьмутся. Но вот, наверное, я свой монолог кончил.
http://drug-indejcev.livejournal.com/97388.html
http://arxiv.org/PS_cache/arxiv/pdf/0808/0808.3283v1.pdf
Как следует из статеечки, скорость распада радиоактивных ядер изменяется с годичным циклом, и как ясный день кореллирует с расстоянием от земли до солнца. Но не просто зависит от расстояния до солнца, а эдак с запаздыванием на пару месяцев.
Вот такое безобразие. Объяснить это нечем. В особенности потому, что запаздывает.
Что из этого следует? А до фига смешного, вообще-то. Ну хоть бы то, что астрология - совсем не обязательно лженаука. Или, к примеру, что атомная бомба при определенном положении светил может взять да хряснуть сама по себе.
Да что там бомба - всё что угодно может хряснуть, мы ж не знаем, что еще меняется с годичным циклом. Ведь если что-то воздействует на ядра атомов, то оно вполне имеет право воздействовать вообще на всё подряд - через посредство ядер ли, или просто напрямую...
...надо теперь похватать всё, что меряется, и искать в этом всём годичный цикл.
cherstnhttp://arxiv.org/abs/0810.3265
И это статья самих экспериментаторов, проводивших эксперименты, а не интерпретаторов, на которых Вы ссылаетесь. Увы. Нет зависимости...
-------------
Ну, не мне судить. Может, и нет - уж больно круто было бы... Я еще напомню такой же непонятный факт.
Термин «блочность конструкции» ввел в 1978 г. московский зоолог В.Ф. Мужчинкин для частного случая – описания морфологии семейства ушастых тюленей. А в общем виде идею эволюции как комбинации блоков сформулировал ленинградский физиолог А.М. Уголев. Сам он занимался пищеварением и сумел показать, что вся эволюция пищеварения представима в виде смены комбинаций функциональных блоков, появившихся очень рано – в эпоху господства одноклеточных и самых простых многоклеточных. Блоки (или, по Уголеву, «технологии») он видел всюду – «на уровне биосферы, отдельных биогеоценозов, популяций, организма, органа, клетки, а также на субклеточном уровне. Точно так же эволюцию следует рассматривать как эволюцию естественных технологий, а происхождение жизни – как происхождение естественных технологий» (Уголев А.М. Эволюция пищеварения и принципы эволюции функций. – Л., 1985, с. 465–466).
Я за этим не следил, но в последний раз, когда слышал, дело обстояло так же, как и раньше. При исследовании черепов млекопитающих доказано существование 4 типов черепов - костные блоки черепа так выстраиваются. И эти блоки не имеют никакого филогенетического и функционального смысла. Родством это быть не может, хоть дерись, и зачем это надо - тоже не ясно.
Вот. Приятно было бы собрать таких крутых примеров.