Через несколько развилок сюжет стал приобретать соблазнительные формы. Съевшего солнце зверя не преследовал никакой сверхогромный герой, вдруг воспылавший необъяснимой жаждой освобождать свет. Однако и само солнце оказалось с характером холерическим. С огорчением Шакал узнал, что солнце может становиться еще горячее, чем было, всё горячее и горячее, и он отшатнулся от завершения сюжетной тропки, где даже трава по бокам пожухла - солнце в животе хищника разгорелось и прожгло себе путь наружу, дома в этом месте оплыли бетонными сосульками, по покосившейся стене на тросе свисала половина лифта, а к угловому дому была прислонена белая облупленная табличка с синим ободком, на табличке значилось "Осторожно. Новая!" Вид у этого двора был нехороший, а от того, кто смело решил проглотить солнце, и следа не осталось. Конечно, Шакал мог отправиться к истоку сюжета, но ему было уже не интересно - кто бы там ни маялся животом, глотая солнце, ему, Шакалу, совершенно не хотелось действовать таким образом.
Пришлось идти за советом к Богомолу, хотя кто угодно подтвердит - лучше бы этого избежать. Совет-то будет полезный, но вот получение совета болезненно. Для начала осторожный Шакал отыскал дорожку будущего сюжета, потрусил по ней и убедился, что его ждёт успех и всё получится. Так что делать нечего. Движимый страстью к солнцу, Шакал отправился в дом к Богомолу, куда было так просто, на мерседесе, не проехать. Кто отправлялся в путь как все, на хорошей машине - оказывались где угодно, только не в гостях у Богомола, а ехать к нему нужно только и именно на метро, через станции Бибирево-Бирюлево-Басманное-Бабушкинская-Б
Богомол был учителем высшей формы. Он давно понял, что низшие не учатся вообще, а посредственные слушают учителя и забывают услышанное. Потому он создал совершенную форму учения - ученик Богомола в общении с ним, с Учителем, сам понимал ответ на свой вопрос, понимал его настолько глубоко и лично, что и при желании не мог забыть врезанную в него мудрость. Говорят, те, кто сдуру задавал вопрос, требующий длинного ответа, не смогли вместить его в свою жизнь и так и померли, получая от Богомола этот самовыращенный в них ответ. Но Шакал прикинул, что ему придется помучиться лишь час-другой - вопрос-то ведь простенький.
Выйдя от Богомола с готовым ответом, хромая и подергиваясь, Шакал приступил к выполнению непогрешимого плана. Солнце целиком было ему недоступно, но для решения его проблем достаточно было отколоть несколько кусков, которые уже можно было безопасно переварить, если, конечно, любишь погорячее. Но чем расколоть солнце?
Шакал неутомимо собирал помощников, он нашел тех, кто лучше всех мог творить красоту. Самых лучших художников, даже и певцов, не говоря про поэтов. От которых, говорят, замирали сердца. Шакал добрался до мира сирен, от их прекрасных песен слушатели каменели и сходили с ума. Шакал договорился с самыми лучшими ландшафтными дизайнерами, и те создали ему потрясающий сад. В саду Шакал собрал всю красоту - самую невозможную. И вот, когда все было готово, с прекраснейших картин их авторы сбросили покрывала, поэты начали читать свои лучшие стихи в самых живописных уголках, и над всем этим распространилась самая прекрасная музыка, которая только может быть создана, и даже еще более прекрасная. Захлебнувшиеся красотой певцы, художники и поэты окаменели, потрескались и погибли. Свету предстала невозможная красота.
Шакал часто дышал, свесив язык, и смотрел на солнце. И солнце не смогло выдержать эту красоту, по нему прошла трещина и отвалился сначала один кусок, а потом и еще несколько, поменьше. Шакал торопливо подхватил их и съел, пока еще горячие.
Солнце с тех пор там, наверху, есть, оно светит и греет, но - чего-то в нем не хватает. Частичное теперь.
Со временем Бык и Лев придумали защиту для солнца и заодно для людей, чтобы из-за красоты от них не отлетали куски. Оказывается, надо всё время что-то говорить или писать буквы, и если это делать с увлечением - куски не отвалятся. От этого лекарства быстро стареют, а солнце гаснет, но зато - целое.