Есть два выдающихся человека, оба - поэты, философы, публицисты, с ярким публицистическим темпераментом. Они даже в некотором роде современники, но не так долго.
Дело вот в чем. Каждый из них - яркий, запоминающийся человек, сатирик, лирический поэт, оригинальный философ, но не из самых знаменитых. Если вглядываться в одного из них со всей симпатией, с уважением, с пониманием глубины этой личности - то при взгляде на другого будет возникать ощущение затхлости, духоты, какой-то духовной ограниченности. Повторю - это симметрично, то есть потом можно с пониманием глубины личности и уважением к таланту, с любовью поглядеть на другого - и тогда первый неизбежно окажется духовно-узким, каким-то фундаментально ограниченным человеком.
Речь не о каких-то специально-конкурирующих людях, вроде Толстого и Достоевского, потому что есть любители того, есть другого, а многие любят обоих вместе - нет, эти два моих литератора, как кажется, никогда и не были сравнены, они не соперники, никто и не думает о них рядом и вместе, и - насколько я понимаю - никому они одновременно не нравятся. При некотором усилии один человек может, переводя симпатию, ощущать себя близким то к одному, то к другому, но одновременно они нравиться не могут.
Мне кажется, это весьма знаменательная пара, обратно симметричная пара мыслителей. Дело вовсе не в том, чтобы поделить всех на лагеря, кому кто нравится, нет. В них есть нечто специфическое, что делает это сопоставление проявлением некоторого закона. То, из чего они пришли, сопоставляется именно так - одно видно из другого как духота, духовная ограниченность.
Это Генрих Гейне и Владимир Соловьев
