Но я не могу ни проверить и отбросить эту модель, ни высловить, чем же новые жанры отличаются от старых, отчего какой-нибудь шванк или новелла, комедия с трагедией - это старые жанры и в одном смысле, а производственный роман или детектив - это в новом смысле. Что-то нудит в мозгах, вроде того, что прежние жанры определялись формой в первую очередь, а новые сделаны в одной форме - разными сюжетами, что у новых можно найти сюжетные узлы, полностью их описывающие - о мечах и магии, о раскрытии убийства, сплошное мочилово и пр. Прежнюю систему жанров таким образом описать нельзя. Разрыв произошел по развитию индивидуального стиля. Кажется, это примерно в XVIII в. проявилось, с появлением нового исторического понятия - литература. Новая художественная литература сложена так, что жанры её предназначены для индивидуального стиля, это образующий момент произведений. Прежние жанры в этом вот смысле были не-индивидуальны, они создавались для неиндивидуализованных стилей. До того стили были канонами, а после того - авторами.
На другом языке это выговаривается, наверное, так, что была вера в иерархию смысла, создавали "большие истории", опирающиеся на мощную систему ценностей. А затем создана иная система жанров, которая излучается из иной идеи - что система ценностей у каждого своя, что тут можно говорить о полезности для каждого его системы ценностей. Это совсем получаются другие ценности и другая система, хотя звучит очень похоже. Ценности же по определению универсальны - а как только из возглашают индивидуальными, они при тех же наименованиях меняются и шипят. Вот, кстати, течет различение. Сейчас в англосаксонском мире говорят об атомизации общества, это такой разговор - росла индивидуальность и выросла, стали люди различны и чужды, и общество атомизировалось, каждый за себя в кругу своих прав и свобод. Очень логичная картина. А можно ли говорить, что в России атомизированное общество? Подавляющее большинство говорит - ну да, это мировой тренд, и у нас теперь тоже атомизированное общество, вы хоть на москвичей посмотрите.
Однако это - мышление монорельсовое, тут мысль идёт по канату, сойти с него опасаясь. Ведь атомизация общества - это концепт, описывающий не только свойства общества, но и свойства индивида. Не просто люди друг другу чужие, не братские и не общиной ходят, а ещё и люди особенные - они высоко-индивидуальны, каждый себе крепость, своим умом крепок, в себе сложно сложен и готов сам доходить до устроения своей жизни. Это определенный склад характеров, который излучает иные привычки социального поведения и потому со временем меняющий общество определенным образом. Это люди с самосознанием, например с сознанием своих интересов. А для других людей надо искать другие слова. Да, иное общество из иных людей, которые не настолько самостоят, не настолько индивидны, не умеют выстроить стены в своей крепости и крышу покрыть не умеют, они могут быть разорваны и чужды друг другу - но это неверно называть атомизированным обществом. Это общество разорванное, дикое, чуждое, но в нем нет атомов. Не появились атомы-индивиды, и потому общество - не атомизированное. От отсутствия скреп не возникают независимые элементы, вот в чем дело. И слова тут нужны совсем иные, и общество будет обладать иными свойствами.
Потому и литература изменялась, вслед за изменениями людей и ценностных систем, приватизируемых индивидами. Там, где происходило это всемирное действо, где начиналась атомизация, сложение нового общества, права и пустоты, там возникали вместе с приватизитрованными ценностями - правом на свою красоту, свою мудрость и свою доброту, которые другому вполне могут показаться совершенно иными - возникали иные жанры, с иными задачами, к другому апеллирующие. Возникала новая литература.
Да, так вот - нет ли у господ читающих разительных аргументов, которые бы разразили все эти бредни, или, к примеру, подправили, или указали, как оно на самом деле. А под катом - цитата, тот разговор, по проживанию которого эти нелепые мысли застучали http://ivanov-petrov.livejournal.com/1660911.html?thread=83154671#t83154671
Для классификации литературы понятие развлечения малопродуктивно. Развлечение при чтении детектива - это одно (если узнать заранее, кто и как убил, его не будет), при чтении "Федры" - совсем иное (там, наоборот, такое знание у читателя предполагается, и это важный системообразующий момент). Более того, при создании классической литературы эта категория побочна: и автор, имея выбор, как завернуть - поразвлекательнее или, условно, повозвышеннее - выбирает второе, и в классики попадают не самые развлекательные из однотипных авторов, и условный читатель, на которого такая книга рассчитана, читает её не для развлечения, а когда хочет развлечься - берёт совсем другую.
В некотором смысле различие в том и состоит, что детектив, фэнтези или порнография в общем случае - это литература первого порядка, т.е. они сводимы к внелитературному, первичному удовольствию, на которое способен всякий, даже если он впервые взял в руки книгу. Классика же есть литература второго порядка: она рассчитана на получение читателем такого удовольствия, которое по самой своей природе уже литературно и вне литературных реалий, чисто литературного контекста не может быть описано. При этом, напр., "Дон Кихота" можно читать как книгу первой категории, но это будет забиванием гвоздей табакеркой.
Мне тут многое сомнительно. Например, я бы сказал, что если при знании, кто убийца, и теряется интерес к детективу, - это признак очень плохого качества детектива. Шерлока Холмса можно перечитывать много раз, потому что удовольствие не зависит от знания сюжета. То есть - если в жанровой литературе есть только жанровые признаки, это скучно. Если в любовном романе важна только постельная сцена, и как узнал, в какой именно позе отдалась героиня - так и всё, ну так что это за роман. Мне кажется, это так. - Понятие развлечения плохо в ином смысле - разное развлекает разных. Это не транзитивное понятие, кому-то Федра отчаянно скучна, и он вообще не поймет, как ею можно увлекаться и читать эту тягомотину, а кто-то будет в восторге от чего-то там на лотках, я не помню, что сейчас ругают. И мне не нравится апелляция к мнению всякого, кто впервые взял в руки книгу. Вот Вам пример. Имеется знаковый, по роду работы - физик, член-корреспондент АН. Он со школы, с обязательной программы советской, художественных книг не читал. Вовсе. начисто. К чему тратить время на пустяшные вымыслы людей, которые физикой не занимаются? А потом, в пожилые годы, немного освободившись, решил осваивать высоты культуры. Я не знаю точно, что именно он пробовал, но вроде бы начал он с Капитанской дочки и долго потом рассказывал окружающим, какие в ней открыл глубины, как, оказывается, хороша художественная литература и сколь многое он упустил. Не помню, говорил ли он это прямо, но Дочка ему чрезвычайно понравилась - это было видно.
По первой части ничего сказать не могу - для меня Шерлок Холмс чтение крайне рядовое, вовсе не классика (если не считать исторической роли в развитии жанра), перечитаывать могу примерно как Жюль Верна или Майн Рида - если окажусь на даче, где они лежат, и будет больше нечего делать. Про любовные романы как жанр вообще не знаю, бывают ли они читабельны, мне такого не попадалось.
Про впервые взявших в руки книгу: во-первых, Ваш пример ничему не противоречит - "Капитанская дочка" и есть этакий русский Вальтер Скотт (которого Пушкин считал великим и которому в данном случае подражал), его и должны читать с удовольствием хоть двенадцатилетние школьники в Нижнем Тагиле; а что Ваш знакомый открывает в ней глубины - так это потому, что он со школы знает, что Пушкину глубины положены по регламенту. Был бы он шведом, никаких глубин он бы там не открыл, и вовсе не из-за трудностей перевода. Во-вторых - я не апеллирую "к мнению всякого" и к мнению реального читателя вообще, я говорю только об условном читателе - том, для которого автор пишет. Один автор пишет с целью, чтобы его книгу мог с удовольствием читать любой, а другой - только для, скажем, читающих Вергилия в оригинале; соответственно, второй обыгрывает такие вещи, которых "простой читатель" не воспринимает, а первый - никогда.
Вообще, тут напрашивается аналогия с классической музыкой. Она тоже бывает и "общедоступная" (может умеренно понравиться любому, хотя часто не тем, что в ней главное с точки зрения ценителя), и такая, что неискушённый человек через пять минут уснёт. А вот песня "Битлз" легко вышибет слезу у ПТУшницы, и именно тем, что в неё (песню) с этой целью заложено.
Вообще говоря, понятие "классическая музыка" существует только в России, да и то в среде немузыкантов.
Неясно, что понимать под "создание классической литературы". Аффтар садится за стол с определенным намерением залудить нетленку?
"Дон Кихот" как раз создавался как развлекуха и пародия, а вышло то, что вышло.
"Гордость и предубеждение" писалось поразвлекательнее или повозвышеннее?
Там всё, действительно, непросто, в двух словах не объяснишь. Да, очень многие классические произведения первого ряда создавались именно с осознанным намерением создать таковые: очевидный случай - все большие поэмы ("Энеида", "Комедия", "Освобождённый Иерусалим", "Лузиады"). С другой целью такой адский труд предпринимать бессмысленно. "Дон Кихот" - средний случай: с одной стороны это изначально "развлекуха" в гораздо меньшей степени, чем может показаться, с другой - классикой он стал гораздо позже, чем был написан. "Гордость и предубеждение" - не особенная классика, иногда ей искусственно придают такой статус, поскольку в англ. литературе плохо с - условно - великой прозой. И т.д.
Эмм... англичане ГиП, безусловно, считают классикой. Как и "Грозовой перевал", например.
И безусловно, это так и есть; хотя бы по пласту аллюзий и отсылок, который теперь основан на книгах Остин.
Тут мы имеем дело с социальным феноменом: потребность в классике. В Англии - см. выше - прозаической классики в наднациональном смысле нет, т.е. нет такого английского прозаика, к которому бы французы относились, как к Толстому или Достоевскому. Диккенс к такому статусу ближе всего, но всё равно не тянет. Поэтому вакуум приходится заполнять чем-то, что на самом деле на эту роль подходит мало - в результате местными классиками становятся Вальтер Скотт, сёстры Бронте или Джейн Остин. Про которых и приходится говорить, как Вы, что "англичане считают" (про Чехова никто не скажет: "русские считают его классиком").
С отсылками и аллюзиями та же история: они есть только в англоязычной литературе. У французского автора может быть аллюзия на Шекспира, но не на "Грозовой перевал".
С тем же успехом можно сказать, что "Капитанская дочка" - не классика. Да и вообще Пушкин, как в прозе, так тем более в стихах.
Ничего не могу сказать относительно отсутствия аллюзий, но всё же я подозреваю, что число французов или немцев, читавших "Гордость и предубеждение", выше, чем читавших "Большие надежды".
//В Англии прозаической классики в наднациональном смысле нет
Э. А Толкин как же?
Совершенно верно. "К.д.", в отличие от "Братьев Карамазовых", - локальная классика. В России она имеет этот статус благодаря сакрализации фигуры Пушкина - здесь всё, написанное Пушкиным, считается классикой по определению. Стихи - это вообще совсем другая история, поскольку судить их по переводам не принято.
Что больше читают - это тоже не о том. Толкиена, Роулинг или Дефо читают не в качестве классики, а как развлекательное чтиво. Англичанина, говорящего с трибуны о "стране, давшей миру Толкиена", вряд ли можно себе представить.
---------------------------
...переводы английских романов Д. Дефо, С. Ричардсона, Г. Филдинга и др. во Франции печатались. В Англии революционные процессы резкого и крупномасштабного социокультурного изменения развернулись раньше, почему образцы романа нового типа были выработаны для Европы именно английскими писателями (см. Watt). Они задали "чужой" и, в этом качестве, авторитетный для французских литераторов-маргиналов - мелкой, служилой, "новой" аристократии - образец романной поэтики. Для английского novel (франц. nouvelle) в противоположность вымышленному многотомному, нанизывающему бесконечные эпизоды-приключения romance М. де Скюдери и др. был характерен меньший объем, конденсированность биографического сюжета, современная и узнаваемая обстановка действия. Здесь обсуждались социальные проблемы, выдвигался новый тип героя, сниженного до "обычного человека" и уже не носящего однозначной социальной маркировки "плута" из пикарескного романа ренессансной и барочной эпохи, - героя, который действует по собственному разумению и в собственных интересах, опосредуя различные социальные позиции и поведенческие нормы. Авторами novel были найдены для будущей литературы такие модусы повествования, как "психологизм", "чувствительность", "трогательность", вообще “переживательность” и др.
...Кроме того, в этот период переживает бурное становление система "массовой" журнальной и газетной печати, активизируется производство дешевых, "рыночных" (в т.ч. "пиратских") изданий. Возникает мода на чтение беллетристики. Это занятие включается в повседневный обиход, трансформирует домашний и семейный уклад
...Подвергается релятивизации и категория "нравственного", тоже нередко вводимая теперь романистами в заглавия книг. Она все чаще понимается как чисто описательная и относится к "обычаям и нравам" тех слоев общества, о которых повествуется в романе. Рационализируется (располагаясь хронологически и рассчитываясь по дням, часам и минутам) пространственно-временная структура романного действия. Внутри нее, на фоне универсальных мер календарного и исторического времени, совмещаются и взаимодействуют, т.е. соотносятся, соизмеряются, взаимопроникают, точки зрения и ценностные перспективы различных героев и рассказчиков (родовое, семейное, индивидуальное время; параллельные времена; время воспоминания, предвосхищения, грезы, сна и т.д.). Какие бы то ни было нормативные ограничения на социальное положение героя или сферы его поведения (скажем, долгое время обязательная для романа сюжетно-тематическая рамка "любви") снимаются, сохраняя свою значимость лишь для писателей-рутинизаторов или для более "массовых" жанров - например, мелодрамы, историко-авантюрной прозы.
Л. Гудков, Б, Дубин, В. Страда. Литература и общество: введение в социологию литературы. М.: РГГУ, 1998.
http://novruslit.ru/library/?p=39
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →