М.М.Бахтин: беседы с В.Д. Дувакиным. 2002
На первых же страницах горестно изумился - Бахтин уже совсем тут старенький, больной, память - никуда. В этом смысле, для извлечения мыслей Бахтина - источник... не очень полезный.
Следующим впечатлением было - понимание, отчего с годами меня все меньше интересуют рассуждения Бахтина. Удобно воспользоваться выражением Аврукинеску - нет "мистической подсветки". Как "только-научное", доказательное - это уже не проходит... а как некое "видение" проблематики - слишком темно и душно. И это видно именно в этих поздних беседах, когда выгорело и забылось множество вещей, и остаться, сохраниться может лишь... то, что не горит.
И настолько наглядна эта старческая деградация, что подумал - в этих беседах воочию предстает, чем становится человек-в-смерти. Память - исчезает, все эти даты, названия, имена, ссылки, концепции - все уходит. Остается лишь тот самый слой идей, который одинаково трудно выразить что детским лепетом, что старческим склерозом. Человек уходит вот таким - без оболочки слов, как есть, взаимодействущим целым некоторых подвижных идей, основных мыслей, из которых он и состоит в большей мере, чем из костей и связок.
Занятно - пробовать говорить, не опираясь на костыли памяти. Не в самом общем смысле "памяти", а вот этой, фактологической и словесной. Которая дает впечатление эрудита, дает авторитет, столь блестяща и удобна. А без нее сказать можно немногое... но дело не в количестве. Удивительно, как преображается то, что все же может быть сказано таким образом.
Следующим впечатлением было - понимание, отчего с годами меня все меньше интересуют рассуждения Бахтина. Удобно воспользоваться выражением Аврукинеску - нет "мистической подсветки". Как "только-научное", доказательное - это уже не проходит... а как некое "видение" проблематики - слишком темно и душно. И это видно именно в этих поздних беседах, когда выгорело и забылось множество вещей, и остаться, сохраниться может лишь... то, что не горит.
И настолько наглядна эта старческая деградация, что подумал - в этих беседах воочию предстает, чем становится человек-в-смерти. Память - исчезает, все эти даты, названия, имена, ссылки, концепции - все уходит. Остается лишь тот самый слой идей, который одинаково трудно выразить что детским лепетом, что старческим склерозом. Человек уходит вот таким - без оболочки слов, как есть, взаимодействущим целым некоторых подвижных идей, основных мыслей, из которых он и состоит в большей мере, чем из костей и связок.
Занятно - пробовать говорить, не опираясь на костыли памяти. Не в самом общем смысле "памяти", а вот этой, фактологической и словесной. Которая дает впечатление эрудита, дает авторитет, столь блестяща и удобна. А без нее сказать можно немногое... но дело не в количестве. Удивительно, как преображается то, что все же может быть сказано таким образом.
