С тех пор я иногда пытался понять смысл этой метафоры. Что же там за такая сложность? Что конкретно имел в виду Морган? Но почему-то мне не попадалось обзоров по этой теме. Как-то, совершенно озверев в этих бесплодных поисках, я даже пробовал читать работы Р. и К. Берндтов. И всё же это – по сути – полевые наблюдения, а не обобщающая картина, к тому же эти наблюдения частично подвергнуты сомнению и противоречат иным наблюдениям… В общем, ничего не понятно.
А тут мне в руки попалась статья О.Ю. Артемовой «В очередной раз о теории «родового быта» и об «австралийской контроверзе»» (2000). Как я понял, обзоров действительно нет. Почему – не известно. Краткий обзор состояния проблемы дан у Артемовой, и я хоть до некоторой степени представил ту сложность, о которой говорил Морган в 19 веке – и ту, которую еще дополнительно выявили за весь 20-й.
Описывать социальную структуру австралийцев я здесь не буду – потому что надо было бы просто переписывать страницами разноречивые данные. В конце концов, каждый, кто хочет, сможет найти и прочитать… Интереснее другое.
Как признается специалист, автору не удалось понять социальное устройство австралийцев. То есть – в отличие от многогрешного меня, она – специалист именно по этой теме; она прочла «все» работы; и она понимает – на некотором уровне – самые общие вещи, а многие весьма распространенные явления (полуполовины, патрилинейные непоименованные половины) – не понимает. Имеется сложнейшая сеть явлений языковых (диалекты; раньше считали, что названия диалектов – это «кланы» и «племена»), религиозных (конгрегации, распространенные на огромной площади, объединяющиеся для совершения некоторых обрядов), генеалогических (счет и матрилинейный, и патрилинейный одновременно, с дополнительными прибамбасами – ну хотя бы особые группы «через поколение»), и вдобавок, конечно – тотемы и проч.
Меня заинтересовал именно факт – «никто не понимает». В нашей технологической цивилизации есть многие вещи, которых никто не понимает. Это объемные технологические процессы, знание о которых – в полной развертке и во всех деталях – не хранится ни в одной голове, это совокупность дифференцированных знаний разных людей (профессий), которые только вместе обладают необходимым инструментальным знанием о технологическом процессе. И это – сложные технологии, и при том – всё же есть совокупность голов, которая способна обладать о них знанием.
А вот социальную организацию австралийцев не понимают (повторю – как я заключил при некотором достаточно поверхностном чтении литературы; можно не верить) – никто. Ни один исследователь, ни одна совокупность исследователей.
У меня сложилось впечатление, что её не понимают и австралийцы. То есть – в точной аналогии с нашими технологиями – нет ни одного «информанта», которого можно было бы расспросить и вытянуть из него это знание. Система в целом функционирует, то есть нечто устойчивое в ней есть – но, судя по всему, нет способа отделить знание о системе от неё самой. При этом исследователи уже наблюдали распространение явлений на новые группы людей – системы каких-то там восьмиричных секций, наложенных на систему родов (линиджей), распространялись, завоевывая новые области, сочетались с уже принятыми делениями, взаимодействовали с другими системами счета родства… Штука эта способна не только «передаваться по традиции», но и применяться к новым обстоятельствам.
Как мне кажется. самым важным является не факт сложности какой-то социальной системы, а вот этой ее необъективируемости и в этом смысле – нерациональности. При этом система в очень малой мере стохастична, там функционирует множество правил, на разных уровнях – то есть это законоподобная система, и тем не менее – ни один член общества её не знает; нет выделенной социальной структуры, которая её знает (то есть нельзя собрать каких-то там старейшин или шаманов, которые все вместе знают) – и тем не менее она функционирует и поддерживает сложность, несмотря на кардинальные перемены внешнего мира – которые она учитывает (в счет родства включаются и европейцы).
Красивый пример сложности, которая: (квази) рациональна; создается людьми; не является знанием людей (отторжимым от функционирования).