Верная мысль о том, чем является экономическая жизнь в целом и рынок в частности, верное представление о необходимости автономизации сферы экономической жизни от сферы государства и права, обрастают неправомерными дополнениями. Понятия «автономии» и «свободы» близки, и вот вместо представления об автономной хозяйственной жизни человеческого сообщества возникает мысль о «свободной» экономике, об экономике, устроенной на принципе свободы. Это уже совсем иная мысль: свобода от государства экономике необходима, но это совсем не означает, что экономика устроена на принципе свободы. Внутри экономической жизни властвует взаимопомощь (взаимовыгодное сотрудничество) и дополнительная к ней конкуренция, но не свобода. Представление о том, что экономическую жизнь можно представить как деятельность абсолютно свободных и независимых производителей и потребителей является ложным расширением исходной посылки экономической мысли. Из автономии экономики от государства никоим образом не следует то, что сама экономика состоит из совокупности атомарных абсолютно свободных индивидов.
Далее, еще более радикальным (и еще более ложным) является распространение принципов экономической жизни на государственно-правовую сферу. Экономисты открыли «машину, производящую благо» (рынок), но не заметили, что это открытие в области хозяйственной жизни, которое не имеет отношения к иным сферам социальной жизни. Оказался позабыт изначально воздвигавшийся барьер автономии между экономикой и государством, и появились высказывания, что вся государственно-правовая жизнь может быть основана на принципах частной собственности и рыночных отношений. Появились концепции частного права, частных вооруженных формирований, частной полиции и частных судов. Эта концепция подается как нечто новое, между тем частное право существовало весьма долго - на протяжении всего Средневековья. Единственным отличием от средневековой ситуации того, что предлагают либертарианцы, - это то положение, что право должно быть не только частным, но и продажным. Суд, законы и полиция должны быть не просто частными организациями, имеющими ограниченную применимость, но и продавать свои услуги на рыночных основания. Некоторую аналогию составляет, пожалуй, функционирование городской полиции в среднеазиатских мусульманских городах-государствах в XIV XV вв. В этих городах существовало несколько соперничающих бандитских шаек, которые грабили караваны, а управитель города назначал сильнейшую шайку (победившую в конкурентной борьбе) официальным отрядом городской стражи, в каковом качестве эти бандиты и сражались с прочими бандитами, пока у них не появлялся настолько сильны конкурент, что новая банда занимала место стражников, а разбитые отряды бывших «полицейских» переходили на нелегальное положение бывших бандитов. Такая практика не была общепринятой, т.е. в Средние века право было частным, но не продажным, и помимо этого одним из завоеваний человеческой мысли на этапе перехода к Новому времени стало представление о праве потенциально-всеобщем.
Другой «занос» либертарианской мысли связан с неправомерным расширением законов, управляющих хозяйственной жизнью, на сферу культуры. Возник комплекс идей, которые утверждают, что культура может и должна быть организована как одна из областей хозяйственной деятельности. В ней должны действовать принципы самоокупаемости, конкуренции «поставщиков товара» за потребителей, прозрачности предоставляемых услуг и т.д. Избыточность культуры по отношению к этим принципам стала рассматриваться как непозволительное роскошество и расточительность этой области хозяйственной жизни - что, конечно, было бы верно, если бы культура действительно относилась к области экономики. Непонимание принципов взаимодействия автономных сфер культуры и экономики привело к тому, что экономисты практически исключили категорию дарения из числа экономических понятий.
Тем самым из верного тезиса о том, что экономическая жизнь должна быть автономна и независима от государственно-правовой жизни общества, были сделаны чрезмерно радикальные выводы о том, что в общественной жизни не существует вообще ничего кроме хозяйственных отношений, и все явления общественной жизни следует устроить по образцу явлений экономических. Эта мысль современного либертарианства, как очевидно, находится в полном согласии с одним из основоположений марксистской теории. Изменена лишь фразеология: вместо экономического базиса и всяческой неважной надстройки теперь можно говорить о фундаменте экономических отношений в жизни общества и различных эпифеноменах (государство, культура), которые находятся на периферии социального мира и устройство которых должно быть приведено в соответствие с основой социального мира.
