Единственное, что, может быть, стоит специально оговорить в этом аспекте духовной жизни, повторить еще раз, поскольку в современных общественных условиях это не понимается, - это твердое понимание того, что духовная жизнь человека является его частным делом. Не коммерческая, не экономическая деятельность основана на принципе свободы - как раз она-то пронизана импульсами взаимозависимости и взаимопомощи. Частное дело, частный интерес, собственное разумение, дело личной инициативы - все это обороты, которые относятся к духовной жизни людей. И уже после того, как сформировано это представление, можно выстраивать организации культурной жизни - не государственные и не подчиненные хозяйственным интересам.
В целом современное общественное сознание, пожалуй, легко готово согласиться с такой постановкой вопроса, исказив его следующим образом: слушайся законов государства, трудись, чтобы выжить, а все остальное, и особенно твой внутренний мир - это твое дело, никого не интересующее. Но то, о чем здесь говорится как об организации свободной духовной жизни, по сути представляет собой иное. Как уже говорилось, установление условий труда и существование человека в обществе есть дело государства, дело это решается из общечеловеческих (какие к данному моменту истории достигнуты) представлений о справедливости. Тем самым государство своей властью может изменить экономические условия в обществе, влияя на законы об условиях труда, - с той целью, чтобы у человека оставалась возможность для свободной духовной жизни, чтобы у него оставалась личная жизнь, которую он не обязан тратить целиком на выживание в условиях хозяйственной жизни, ориентированной на внешнюю по отношению к человеку экономическую эффективность. Эта эффективность «ничья», она принадлежит некоторому срезу общества. Мизес и Хайек обосновывают, что чем «богаче» и «эффективнее» хозяйственная организация общества, тем, наверное, лучше будет жить отдельным лицам. Это является предрассудком, который названные экономисты никак не доказывают, обосновывая «суждениями личного вкуса». На деле именно в этом месте общественного организма сейчас наблюдаются большие напряжения, и утопические надежды либертарианцев на хорошую жизнь людей в обществе, ориентированном на свободный рынок, ничуть не более оправданны, как столь же утопичные надежды социалистов на «само собой» получающуюся хорошую жизнь людей в обществе, организованном как плановое хозяйство.
Свободное образование и наличие гарантированного досуга - такие предложения уже очень давно встречают возражения, что досуг люди будут тратить на пьянство и наркотики (ведь сейчас они тратят его именно так?), а свободное образование, лишенное государственных стандартов, приведет к катастрофическому падению культуры (ведь сейчас происходит именно это, не так ли?). Здесь можно было бы привести большой ряд примеров того, как уже в современном обществе живут зачатки свободной духовной жизни, вовсе не приводя к столь пагубным последствиям. Можно было бы вспомнить о такой свободной духовной организации в современном обществе, как христианская церковь, у которой имеется очень много проблем, но пока еще нет оснований говорить, что церковь и монастыри являются рассадниками пьянства и наркомании в обществе.
Следует сказать о судах, которые из правовой сферы должны перейти в культурную - поскольку одним из основных требований к «правильности» судебного разбирательства является понимание судьей индивидуального положения подсудимого, т.е. «талант судьи». Чтобы не быть голословным, можно сослаться на те «несварения», которые возникают в обществе в условиях противоположной практики. Один из известнейших в мире авторов, исследующих судебную систему, Кристи, прекрасно иллюстрирует, к чему приводят искажения в этой сфере. Вряд ли можно признать случайным совпадение: в США проводится линия на механизацию вынесения судебных приговоров и при этом наблюдается огромный рост преступности, едва ли не каждый третий мужчина в возрасте от 18 до 40 лет отбыл скок в тюрьме, тюремная индустрия становится существенной социальной силой и т.д. Процессы эти обусловлены разными факторами, но, в частности, тем, что американские законодатели более всего обеспокоены возможной субъективностью приговоров, тем самым «индивидуальным подходом», и потому стремятся свести судоговорение к заполнению анкеты, а судья выступает в роли «знатока баллов», которые выпадут подсудимому по совокупности доказанных пунктов обвинения.
Впрочем, следовало бы сказать еще об очень многом – расшифровка тезиса о трехчленной социальной жизни должны быть весьма обширной.
