Есть еще одна область, которая содержит конфликт между демократией и эффективностью, хоть и не в такой заметной форме. В школе тоже существует контроль над учителем со стороны непрофессионалов: школьные родительские комитеты. Их права отличаются не только от страны к стране, но и от школы к школе, но иногда эти права весьма велики. Родители – это заинтересованные непрофессионалы, которые вмешиваются в педагогический процесс и могут настаивать, чтобы их детей учили так, а не этак, и тому, а не сему.
***
http://bd.fom.ru/report/cat/societas/culture/obrazovanie/of022902
Каждый третий респондент (34%) считает, что учители сегодня делают свое дело хорошо или отлично. Чаще других эту точку зрения разделяют люди в возрасте 18-35 лет. Еще треть опрошенных (32%) полагает, что учители удовлетворительно справляются со своими обязанностями. Недовольны их работой только 10% участников опроса
http://bd.fom.ru/report/cat/societas/culture/obrazovanie/scientist_teacher/d054013
Казалось бы, чем школа отличается от концерта? Не нравится тебе исполнитель – уйди, если много таких уйдет – он останется без зрителей и пусть себе исполняет на дому своей кошке. Зачем здесь общественный контроль? Однако бывает. И контролирует здравость действий учителя. Эффективная педагогика (ну, позволим себе эту улыбку) ограничена демократическим институтом… Платой за контроль родителей служат «обезьяньи процессы», один из которых как раз только что отшумел в России.
У ученых такие скандалы вызывают самые раздраженные чувства. В 21 веке, в нашей стране – и появляются эти давно набившие оскомину высказывания против теории Дарвина, попытки изменить курс биологии в школе… Кошмар и мрак средневековья. – Это мы платим за свободу. Свобода же – вовсе не безобидная штука. Мало ли чего человек хочет… Кто-то хочет, чтобы его детей учили не по Дарвину, а кто-то – чтобы рассказывали о возникновении Земли с точки зрения Шестоднева.
И возможность таких процессов – вовсе не ужасное следствие «гнили в умах», а как раз нормальная плата за понятную вещь. Люди хотят контролировать те общественные институты, которые определяют их жизнь. Если они пытаются контролировать политику, суд - почему им нельзя контролировать образование?
Конечно, наука тем и отличается от всяких-прочих, что у нее объективное содержание. И как бы ни было кому-то выгодно, что дваждыдва… А тут, между прочим, интересный момент. Наука у нас – уже давно не только познавательный институт, а очень даже социально значимый, участвующий в экономике и идеологии. А люди хотят контролировать то, что вмешивается в их жизнь. Проще говоря: там, в книжках-монографиях для особо умного пользования, дваждыдва может равняться чему там кому надо. А вот некий гражданин хочет, чтобы его детей учили, что дваждыдва равно 4, 7 или 12 в зависимости от хода небесных светил. И чтобы наука именно из этого глубокого знания действовала – раз уж она просовывается в его жизнь, он имеет право на мнение относительно ее морды, или как?
Как-то страшно, когда врач, учитель, городской архитектор или юрист в одиночку решает дела, которые нас лично касаются. Хотелось бы иметь возможность остановить его хотя бы в самых одиозных (с нашей точки зрения) случаях. Ну, в самом деле, - ведь не от обезьяны… Между прочим, это тот же самый аргумент «про суд присяжных». Так кто будет решать, чему учить наших детей – мы или профессионалы некой корпорации? Хорошо, мы будем решать это совместно. Так каков же противовес мнению профессионалов в этой области? Что противостоит мнению учителей в нашем социальном мире?
Прежде всего это государственные учреждения, которые формулируют программы – или экзаменационные требования. Наверное, зависимость обучения от государственных чиновников стоило бы уменьшить. Вопросы должны решать не чиновники, а сами учителя – то есть только те, кто реально в данное время работает с учениками, является действующим учителем. Однако пока учителя взаимодействуют прежде всего с чиновниками, но кроме того и с организованными родителями – с теми самыми родительскими комитетами. Но в целом «социальных драк» по этому поводу идет меньше, чем по поводу суда присяжных и острых вопросов медицины. Почему? А может быть – только пока?
Это странно. Мы вот уже рассмотрели третий способ решения проблемы контроля над профессионалами (случайный выбор контролеров с жесткой регламентацией их прав; создание экспертной комиссии из сторонних профессионалов; самоорганизация группы заинтересованных лиц). Эти способы очевидным образом различаются по эффективности, в разной степени подвержены разным опасностям…
Видимо, контроль непрофессионалов защищать можно лишь в некоторых пределах. И тогда вопрос: а какими регулятивами определяются эти пределы? Как в нашем обществе, есть вообще какие-то правила, по которым в одних местах контроль непрофессионалов приветствуется и мы платим эффективностью за демократию, а в других местах вопрос решается в пользу эффективности? Не очень понятно, кто решает такие вопросы…
В сфере образования мы вплотную сталкиваемся еще с одним противоречием взаимодействия профессионалов и неспециалистов, «простых людей». Это – вопрос понятности. Тонкости судебного разбирательства не целиком находятся в ведении присяжных, они решают только вопрос о вине. Медики объясняют пациенту результаты – однако детали медицинского исследования могут оставаться ему непонятными. А вот взаимодействие учителя с учениками целиком выложено на поверхность – ученики (в идеале) должны понимать, чему их учат, и родители также хотят это знать. Более того, у многих родителей есть свои представления о базовом образовании (вспомним «обезьяньи процессы»), и они уверены, что основы их миросозерцания должны даваться и в школе.