Один мой знакомый пытался объяснить ангелу понятие "идеи" через понятие "механизма", показывая его в движении. Не очень преуспел. Хотя в его глазах то, что составляло суть ангела, выглядело механистично, как-то похоже на некую сложную машину с явно присутствующей функциональностью - коммуникация в этом месте не сошлась. shn https://ivanov-petrov.livejournal.com/2550363.html?thread=261769307#t261769307
Приписывается Булату Шалвовичу Окуджаве: "Поехал я как-то отдохнуть на Ленинские горы. Впрочем, нет, на эти... как их... Воробьевы. Хотя нет, на Ленинские, на Ленинские. Сижу я там на лавочке, и тут ко мне подлетает воробей. Впрочем, нет, этот... как его... Хотя нет, воробей, воробей..." m_oblomova https://ivanov-petrov.livejournal.com/2488754.html?thread=233474226#t233474226 ( Collapse )
У меня знакомых можно поделить на две группы (при желании; можно не делить, конечно). Одна - северная, с севера России и центра, с Урала. Другая - южная, юг Украины, Крым, Тамань, Краснодарский и далее к востоку. Северные и южные.
Северные: болезнь считается извинительной причиной (каких-то косяков), больному сочувствуют, больной чувствует себя "принцем" (принцессой), ему "можно". Пьянство не считается извиняющим обстоятельством косяка, скорее отягчающим. Выбрасывать пищу никак невозможно, особенно хлеб - надо доедать как хочешь, сухарей наделать, еще что-то - но надо. Выбросить еду нельзя, если уж приходится - надо всячески вслух сказать о недопустимости этого акта и что вот, недосмотрели, беда какая.
Южные: болезнь скорее вызывает отвращение, больной чувствует себя виноватым, он подвел других, другие его ругают (леча, конечно), болезнь - отягчающее обстоятельство (мало что ХХ сделал, так еще и заболел!), состояние опьянения - извиняющее обстоятельство, пьяным помогают и сочувствуют. Продукты выбрасывают решительно и спокойно, это не та тема, на которую стоит говорить - гадость же стухшая. Выбросил-забыл.
Скорее всего, если расширить базу, географическая привязка пропадет. Окажется, что среди моих знакомых привязка определенного культурного кода к "северу" или "югу" будет случайной. Если еще расширить - наверное, разрушатся комплексы симптомов, останутся лишь отдельные своства (отношение к больному и болезни, пьяному, просроченной еде). А если еще расширить...
Скорее всего, выяснятся корреляции. Не эти так другие. И слипнутся в общие комплексы отношение к болезни и пьянству, просроченным продуктам, невезению и несчастью...
Такие вещи легко слипаются. Образуют... наверное, это можно назвать социальной маской. Потом эти маски очень мешают договариваться. Представьте - ты болен и привык, что "я не виноват, я более того - заболел!", а тебе "как ты мог! ты - заболел!". Добавляются всякие мелкие особенности... Например, одна культура любит отмечать читанное в книге - закладки, согнутые страницы, почеркушки и пр. Книгу легко перегибают для удобства чтения... Другая культура - книгу бережет, чтобы выглядела нечитанной, ни помарочки, ни загиба, не дай бог черкануть на полях. Или такая черта: легко спросить сведения у людей - служащих, прохожих, случайных встречных. А иначе - другой стереотип: разбираться самому, исключая участие посторонних людей. И вот один тут же кидается - хватает за горло любого мимохожего и выбивает из него нужную инфу, хоть тот дерись, а другой - шарахается от предлагающих помощь и старается всё - сам, сам... Все такие черточки слипаются в характеры - и потом между людьми глухие стены. Читается с другой стороны стены - как чуждость, бесчеловечность, безжалостность, бездушность и пр. Если кто не любит больных - он же бесчеловечен, правда? Как можно извинить удачливого? И прочее.
Вопрос этот многие задавали, с ответами плохо. Для начала - немного ограничим предмет. Речь не о душевной красоте поступков и эмоциональных движений, не о красоте благородства и подвижничества. Не о красоте мыслительных построений. Не о красоте артефактов, произведений искусства. Не о красоте ландшафта и природных творений. Это вопрос о физической красоте людей, о "красивом лице" (и фигуре, разумеется).
Если этот вопрос задавать, то в ответ придут указания на то, что красоты нет. Отказы, замаскированные под "объяснения". Самый обычный ответ - красота есть здоровье, функциональность, красота женщины указывает на ее здоровую функциональность в качестве женщины, это и называют красотой. Другой ответ: это привычность, как воспитали, то красивым и называют, что с детства видел, то и красиво. А если подсунуть непривычный антропологический тип - сразу будет неприятие. Третий ответ: это мода, социальная договоренность. На модных показах щеголяют, модные тусовки распространяют с добавлением социального авторитета - и потом принимается, что это красиво. В этом сезоне.
Мне бы хотелось сократить вступление и перейти к делу, поэтому ничтожные объяснения я перечислил, но спорить с ними не буду. Переспорить невозможно, и в конце концов - кто искренне до глубины души верит, что для него красотой называется здоровье - так на здоровье, пусть имеет такое представление и им же и пользуется. Всё сказанное выше верно и касается красоты, но ею не является. Частично на неё влияет привычная внешность, близкий антропотип, частично - мнения, указывающие на модность, влияет и здоровье. Но это всё с краю, в центр тут попадания нет. И неприятно, что идет подмена. Всё сказанное есть - но и называется иначе. Это указания на здоровье, симпатичную привычность и модную социально-одобряемую внешность. Но это не о красоте. То есть придерживающиеся этих объяснений говорят, по сути, что красоты не существует.
Есть ответ, не совершающий подмены, но без четкого указания на причину и суть. Иногда говорят: это из прошлой жизни. Видать, такой был человек, так прожил, что вот - награда. Однако ничего не говорится, за что же следует награда. Следует подразумевать - за принятую в данной религиозной традиции праведность, святость? Это не слишком бьется с опытом. Не говоря о том, что красота далеко не в каждой жизни - награда. Бывает, что проклятие. Красота не связана с наградой или проклятием, это не наказание и не награда.
Если упорно задавать вопрос о красоте, возникают свойства её. Она очень слабо связана с другими чертами человека. Это ведь очень занятное свойство - красота не коррелирует ни с чем. Щедрый и скупой, великий и ничтожный, грациозный и неуклюжий - совершенно любой может быть красивым и не быть им. Любые мерзости душевной жизни - подлость, низость, предательство, трусость - сочетаются с красотой: могут сочетаться. А могут с нею быть благородство, смелость, верность и величие. Может быть что угодно.
Из свойств людей можно выделить те немногие, которые ни с чем не коррелируют. То есть по типу симметрии относятся к тому же странному классу. Трусость и жестокость, смелость и щедрость, упорство и нерешительность - все эти качества идут в другой класс, это взаимосплетенные качества характера, они связаны и влияют друг на друга. А к классу "ни с чем не связанных" = "связанных с чем угодно" относятся такие странные вещи, как, скажем, удача и талант. Бывают талантливые ничтожества, талантливые трусы, талант может быть мелким, меркантильным, скупым, тупым - каким угодно. Разумеется, он же может быть смелым, щедрым и добрым. Качества этой группы присутствуют в человеке, но странным образом не связаны с его "чертами характера".
Почти всё сказано и можно уже бить. Если провести перед собой выделенные "ни с чем не связанные" качества - надо только их вспомнить... Они не так легко вспоминаются. Это же очень странные свойства. Неуловимые. Их многие отрицают. Какая такая красота? Просто удобно. Какой такой талант? Просто 10000 часов... Какая удача? Это случайность.
Случайностью их объясняют. Для многих нет слов. То есть качество такое есть, но даже язык не сподобился выделить специальное слово для обозначения. Хотя само явление более чем привычное и всем знакомое.
Боль.
Болезнь - это другое. Она и связана с другим, и не случайна во многом, и с болью связана не необходимо. Многие болезни не сопровождаются болью. Некоторые боли не связаны с заболеванием. Там тысячи причин - я просто напомню: если вы упали и сломали ногу, раздробив кости и порвав связки - это в языке не очень зовется "болезнью". А если вы неуклюжий и часто ударяетесь и даже калечитесь - это совсем не зовется болезнью. А если вас пытали и изувечили - это не болезнь. Одна и та же болезнь может сопровождаться очень большим количеством боли, а может быть менее болезненной.
Болезнь и боль - вещи близкие, но разные. С болезнями там другие игры, и я о них больше не буду. Присутствие в жизни человек большого количества боли не называется никаким отдельным словом. Болезненный и болючий - не то. Слова нет, а есть противный факт. Есть люди, в жизни которых по той или иной причине боли гораздо больше, чем в жизни других людей. Это редкие такие люди, терпящие много боли. Ни за что, нипочему - просто так склалось.
Про боль говорят: за что мне? Человек такой же как все - он не выделен какими-то качествами, не удается сказать: боль приходит к блондинам. Или - к трусам. Или - к мерзавцам. Нет душевных качеств, душевного устройства, которое бы гарантировало, что в жизни будет много боли или ее не будет. Всяко бывает.
Про красоту думают ровно то же самое. Почему именно вот тому? За что это мне? Как же так разразило, ведь нормально же было, а теперь так жутко болит... Это ведь ни за что, могло бы и не быть... За что именно ей (ему)? Почему он (она) заслужила, а я нет? Это просто случилось "от рождения", ни за что. Почему ей досталось столько всего, а кому другому - ни кожи ни рожи? Это может быть, а может не быть относительно любых других качеств.
Вечные вопросы. За что красота красивым? Почему это замечательное качество не дается вот этому прекрасному человеку? Он потом ходит с внешностью серой, как штаны пожарника - а иные так безумно красивы, что даже не умеют распорядиться. Но за что им? Точно как с болью: почему мне, могло ведь соседу? А могло такое прилететь вообще другому человеку, я-то за что? Это как вход и выход, симметричность указывает
Я люблю, когда персонажи фильма, книги либо умны, либо милы, хотя лучше всего, конечно, когда и то, и другое, и чтобы автор их не сильно мучил. https://alfare.livejournal.com/1170350.html
Внешние обстоятельства никак не являются причиной страданий, они лишь подтягиваются (притягиваются) [По Юнгу, да?] нерешенные проблемы проявляются в виде событий. https://lyama.livejournal.com/1372538.html
Ум – это способность человека найти свое место в мире, заставить его поделиться своими богатствами (что бы это ни значило), при этом сохранив свое Я, не идя простив совести, не уступая никогда в главном. https://antimeridiem.livejournal.com/2413493.html
Как это правильно назвать? Внутренняя неготовность к компромиссам, неконформность? Непрактичность?
Если сталкиваюсь с какой-то гадостью - ну, давайте я буду называть это "злом" - не готов автоматически одобрить то, что этому злу противостоит. Мол, независимо от прочего, у реки всего два берега, а у границы всего две стороны. Ты же видишь, что вон там - зло и враги. Вижу. Ну, значит, с другой стороны друзья, "свои". А вот этого я не вижу.
То есть многие мне говорят: ну да, у нас тут... ээээ... недостатки. Думаешь - говорят мне - это нам нравится? Ну да, это вот гадость и то. Но будем реалистичны. Наши враги - вон то зло, и раз мы этому противостоим... Этому злу противостоит не какая-то идеальная штука, а вполне конкретная, и реальные люди. Ты ведь знаешь этих людей. Вон тот, во главе - да, он очень не нравится, но это спаситель России и мира. Такова его объективная роль, независимо от других его особенностей. И вот те, рядом с ним - да, я вижу, что это бандиты, воры... Но они сражаются с ужасным злом. И потому... И потому мы - вместе, это свои.
Вот тут я не могу справиться. Никакие "поэтому" не работают. Глупо, конечно, но я как-то не верю, что у реки и границы всего две стороны.
Меня это и в прошлом подводило. Мне говорят: эпидемия, страшная болезнь, ужас - значит, все средства оправданы, да тут и оправдывать-то - что? пустяки. Вот тебе вакцина, как всегда, вот тебе принудительное вакцинирование, как и надо... Так надо для спасения всех. Ну вот что ты будешь делать - на меня это не оказывает убеждающего действия. Каждый раз одна формула: вот зло, опасность, вот такое у нас будет противодействие злу - присоединяйтесь...
Это обоснование позиции "от противного". Если удается показать, что некая сторона - не права, далее это считается обоснованием выступления на стороне, которая противится неправой. Но ведь это не так - сколько бы ни было доказательств, что некая сторона крайне мерзка и опасна, это не делает правее сторону ее противников.
Наверное, дело не в неконформности, а в том, что я не готов быть "реалистом". Ну что же делать, одни готовы принять "такова жизнь", а я так не думаю. Мне кажется, что пока человек не согласится, что "жизнь такова" - она и не будет такова. ---- современные авторы упорно пишут скрепя сердцем хочу верить, что это у них основано на личном опыте. Чтоб у них жизнь была такая, каков у них язык
Есть психическая невменяемость, ею врачи занимаются. Это не то чтобы понятно, но - сразу отсылает за границу общения. Это туда, к врачам, мы тут не можем... я не могу с тобой, иди к врачу...
Есть невменяемость этическая. Человек совершенно здоров психически. Но я бы с ним общаться не стал, едва убедившись в диагнозе. Это совсем другое... Конечно, нет общего согласного мнения. Сторонники и противники происходящего легко зачисляют друг друга в такие невменяемые. Но я бы тут был избирательнее. Формальное причисление к тому или иному лагерю - еще не эта невменяемость. Это у фронта две стороны, а позиций в конфликте много больше. Для меня такая невменяемость - это полная нечувствительность к некоторым ценностям, в том числе и в собственном изложении. Когда человек легко говорит "ядерную бомбу на них", "убить их всех" и прочие вещи. Тут уже не просто выбор стороны, эта легкость - указание на такую невменяемость. Если это один раз и в сердцах, со зла - ну, можно еще посмотреть, если это говорится холодно и подумав - невменяемый, не о чем говорить. Конечно, дело не только в пожелании бомбы. Это могут быть совсем другие нечувствительности. Мало ли... Что изнасилование - небольшая неприятность, незачем огород городить, или что если для нас была мыслимая нами опасность, то мы должны ответить, убивая напугавших... Там много чего.
И есть, как мне кажется, еще одна невменяемость, не знаю, как ее обозначить. Она еще дальше от болезни. Это, я бы сказал, коммуникационная невменяемость. Наверняка встречали. Вдруг, на обычном месте, собеседник взрывается, пылит, обижается - вы не имеете права со мной так говорить! Со мной такой тон неуместен! Если пытаться разобраться - там какие-то дебри, человек напридумывал себе правил, которых никто кроме него не знает, придумал какие-то угрозы и обиды, и во всем этом варится. Разобраться в этом нет никаких сил, то есть при любом желании его не задевать разговаривать невозможно. Обычно еще до фырка и взрыва обид это заметно - напряжения без повода, его собственные очень резкие высказывания. Да мало ли... Например: с холодком и сверху - типа, милейший, вам должно быть известно ...., а впрочем, вы же неграмотны. Ставлю вам троечку за старательность, но надо подучить матчасть. - Как мне представляется, этот и многие другие типы поведения свидетельствуют о коммуникационной невменяемости.
Во всех случаях невменяемости человек может быть весьма умен, эрудирован. Говорит интересные вещи, имеет небанальный взгляд... И все зря, поскольку общаться с людьми не может.
Я не насчет психических проблем. И даже не насчет нравственной невменяемости - я не знаю, что там можно сделать, мне кажется, как и с врачебной - ничего. (В смысле - походя и со стороны. Эту нравственную невменяемость должен лечить в себе сам человек). А вот о коммуникационной... Думаю, она временами нападает на почти каждого. То есть с одной стороны она ощущается очень четко (когда этот невменяемый наезжает на тебя), но изредка можно ощутить и в себе. Правда, себе легко прощается. Типа - ну да, я вспылил, но ведь там ясно, к чему он вел, а я этого не терплю! и вообще - на меня столько свалилось! ничего, немного раздражился, но это так, фоновое, завтра пройдет. И себя я прощаю.
Если кто опытный и знает - интересно, можно ли в себе различить, когда коммуникационная невменяемость приобретает очень выраженные формы? Со стороны видно - с этим ... ... ... незачем говорить. У него тараканы, он душнила, он обидчив, он наезжает без причин... А изнутри он себе все еще кажется интересным собеседником. Ведь у него такие мысли! Он оригинален, свеж, правдив и правилен. Ну и что, что немного резок, но ведь всегда о делу. И ведь он радеет за правду, как иначе.
Как это в себе уловить и что тогда делать? Боюсь, банальные призывы к вежливости и терпимости не очень помогают. Это попытки схватить состояние на выходе, когда процесс уже пошел, - тогда уже поздно. Как у себя уловить и что с собой делать, чтобы это не стало совсем уж выраженным?
Я не о любимых книгах. И не о содержании любимых книг, не об экскаваторе, без которого не может заснуть легким счастливым сном показанная девушка. У меня другая проблема.
Мне от современного русского языка плохо. Первым делом плохо моему языку - он обгаживается, мне в него противно помещаться. Потому что я внушаемый и когда читаю массивы текстов - заражаюсь. И что с этим делать... Понимаю, одни аскетично ограничивают себя заборами нечтения. Они характеризуются тем, чего не читают. Кто не читает весь двадцатый, а кто даже и весь девятнадцатый. Очень многие не читают двадцать первый, сплевывают: Пелевин! Другие пытаются выбирать и ранжировать, говоря о классиках и второстепенных авторах, о золотом фонде человечества и манерных подражателях, о мировой литературе и местных юмористах... В общем, у них есть генерал-майоры и прапорщики от литературы, бодрые и вполне справные ефрейторы и держащие уровень полковники.
То есть это можно различно решать. Я хотел бы решить это не забором и не погонами. Мне ближе идея лекарства. Я много читаю, и - как губка: потом, начитавшись, выныривая, я грязен и нормально говорить не могу. Потому - лекарство. Не то, что "золотой фонд для всех", не то, что "рекомендую каждому", а - настоечка: мне помогает. Может быть, свидетельство дурного вкуса - какая разница, признание в собственном дурном вкусе давно стало привычным кокетством - он у всех такой, рябенький, или даже крапчатый. Так вот, мне надо как-то отмываться, полоскаться, принимать в себя красивый и хороший русский язык, чтобы немного восстановиться. Я для этого сделал воображаемый том.
Середину его составляют произведения Лунина, Тургенева и Герцена. Именно тут не важно, что же пишет человек, важно, на каком языке. Томина предваряется подплетенным спереди куском - Повести Белкина. И сзади, как coup de grâce - несколько вещей Платонова. Всё.
Я не настаиваю, что всё именно так для всех, не говорю, что не надо читать Набокова и Чехова или Бунина и Лескова. Но для меня тут важен состав лекарства. Даже и речи нет, чтобы там кого-то из сказанных заменить на Лескова - это безумие, избыточные его пышности - это то, что можно принимать, отпившись указанным лекарством, а не само лекарство. Или - ну не Чехова же туда вставлять и не Гоголя. По крайней мере - мне. Мне нужен этот ровный, прекрасный язык. Платонов, конечно... Но вот чудо, мне - надо. Не Бунин, извините - именно Платонов.
Прекрасно понимаю, - у других иные болезни и потому иные лекарства. Не поверите - я тут видел похвалы языку Достоевского. То есть что мне яд, другому - лекарство, дело такое. И, конечно, насчет "смешать, но не взбалтывать": я говорю только о языке. Содержание, что именно написано - этому можно изумляться у Достоевского и Набокова или у одного Толстого с другим Толстым. Это другое. Я не о том, что написано, а - чем написано. О средстве - языке. Мой том служит мне как раз для забвения содержания, я не смотрю, что именно говорит Герцен или Тургенев, важнее - как. Вот когда у меня откалиброван язык этим томом, я могу взять в руки хоть Белого, хоть Розанова, хоть Андреева. Да хоть Ерофеева. Причем язык может очень нравиться - мне, скажем, был крайне симпатичен язык Кржижановского, но лечиться я им не буду - вот пролечусь и буду с удовольствием читать.
В комментариях можно не объяснять мне, сколь низко я не прав (мне неоднократно сообщали, что я косноязычен, не способен связать несколько предложений в последовательную мысль и у меня каша вместо слов). Я принимаю критику и напомню: я не пытаюсь намекнуть, что я - прям Тургенев, не пытаюсь похвалить своё отсутствие стиля.
Я о другом: прошу рассказать о вашей таблетке. Чей язык вам русский.
Это ведь важно? Ясно ведь, что... ну, пусть так: у Кржижановского и Довлатова - это не тот русский, что у Чаадаева или Гончарова, или Шаламова, Булгакова, или Хармса, или Коваля. Не в том дело, что кто-то недорусский и у него язык "испорчен" - нет. Я только о том, кто предпочитает лечиться от современного языка Булгаковым, кто - Стругацкими. Мало ли. Может, вам таблеткой служат Носов или Соловьев - тот, который "Насреддин". Речь не о месте в табели рангов литературы, и даже не в особенной любимости, а именно - о языке. Это не то, что любимая книга, совсем другое. Это любимый язык... (Кстати, есть люди, которым не посчастливилось: их любимым языком не написана ни одна великая книга).
Когда говорится о зле, сразу вспоминают об иерархии грехов - там есть самые страшные, есть помельче. Беда в том, что эта классификация имеет уже слишком малое отношение к реальности. Реальность изменилась с тех времен, когда создавали представления об этой лестнице зла. То, что можно отыскать сейчас, выглядит совсем иначе. Если вглядеться в окружающие злы, они оказываются совсем разными.
Есть очень древнее зло, самое слабое из зол, которое первым пришло к людям, это то самое зло, что начинается с гордыни, которое описывает иерархия грехов и которое можно назвать грехами низшей извращенной чувственности, когда от чувств берутся их низкие регистры. Там говорится примерно так: есть - хорошо, а обжорство - плохо. Все эти злы - это всего одна из иерархий зла. Можно говорить о болезни чувственности, чувственной сферы человека.
Другая иерархия зла, лестница разных зол, связана с совсем другим, не с гордыней, не с низшими чувствами. Она связана с разумом, с материализацией мира. Когда мы представляем холодный разум, который не видит ничего кроме материи, готов все измерить и считает несуществующим всё неощутимое и неизмеряемое, все качественное полагает иллюзией и ошибкой... Он материализует свет и цвет, легкость и тяжесть. Это совсем другая иерархия зол, много моложе первой. Если первая иерархия зол - извращенная в низкие регистры чувственность, то вторая - это больное мышление.
Есть и третья иерархия зол, пришедшая позже прочих, самая сильная. Она не описывается ни через ряд чувств, начиная с гордыни, уныния, зависти и пр., ни через материализацию, производимую холодным разумом. Даже вторую иерархию зол обычно не различают и не называют злами, она слишком молода. Основное внимание уделяют больным чувствам, а уж третью иерархию зол совсем не принято замечать. Это иерархия зол, которая описывается как самодовольное существование в кругу чувственных радостей. Человек - как это обычно говорится - никого не трогает, не вредит, живет хорошо, сладко ест и сладко спит, радуется своим жизненным отправлениям и старается сделать их еще приятнее. Это многими считается едва не добродетелью. Русский язык одним из первых заметил этот новый, молодой еще вид зол и русская интеллигенция прославилась своим (смешным для многих) отрицанием, отвращением к пошлости. Кажется, можно сказать: это всегда было, недалекие приземленные люди были всегда. Но речь совсем не о недалеких людях, неправильно представлять себе "тупых крестьян". Совсем нет. Этому злу привержены люди городские, офисные, это люди образованные, в жизни которых не присутствуют устремления выше этих вот чувственных радостей - больше ничего не осталось, чем же еще развлекаться. Это "скромное обаяние" не считается чем-то таким уж особенным, но - вот - эта сила, недавно появившаяся - еще злее других. Необратимее.
Все эти виды зол между собой воюют, слишком они различны. Первый вид зол, надменный и горделивый, поражает в первую очередь сферу внутренних чувств, у человека меняется душевная жизнь, "характер". Второй вид меняет внешние чувства, человек начинает жить в мире, созданном тем холодным разумом, который он в себе создал. Третий вид поражает Я; Я человека теряет свои части. Это "безобидное" зло пошлости, когда человек, "никому не мешая", полностью ограничивает себя животными радостями и в них находит всё ему необходимое, - самое неисправимое по последствиям, самое мощное. И самое молодое. Лет двести назад его всё время путали со вторым злом, оно сплеталось с материализацией. Сейчас они разошлись и уже уверенно отличимы - то, что сдергивает высшее вниз, материализация мира, и то, что отбрасывает от себя всё, не имеющее отношения к животным удовольствиям - разумеется, эти удовольствия, как только отброшено человеческое, становятся неестественными, чем их сдерживать-то; когда чувственность есть воспаленное высшее, к чему только может устремить себя человек. Разлагаясь, "простые радости" требуют перчинки - без доступа вверх чувственные удовольствия пресыщают и надо их интенсифицировать. Далее понятно.
Первый вид зол, известное дело - постом и молитвой. Или, иначе говоря, укрощением и просвещением чувств, проявлением власти личности над собственными чувствами, исправлением чувственных привычек души. Второй этими мерами берется весьма мало. Искажения холодного разума вполне могут сочетаться с аскетическим настроем и регулярным молитвословием. Потери от второго вида зол можно восстановить, создавая иное мировоззрение, нежели диктуемое этой количественной машинерией. С третьим видом - по крайней мере пока - очень плохо. Слово, для него придуманное - "пошлость" - устарело, и его стали считать... говорят, это такое добро. Простое. Ну и немного извращенное, чтоб не скучно было. На продвинутых стадиях это неизлечимо. Совсем.
Как-то подробнее и четче охарактеризовать эти три иерархии зла достаточно трудно. Этих понятий пока нет; их надо делать. Нужно описание очень многих сопутствующих вещей, чтобы характеристики трех разных зол стали более четкими и операциональными, чтобы стало яснее, как одни способы действуют против одних видов зла и беспомощны против других, как эти злы сочетаются с разными уровнями душевных качеств. Тут очень полезны наблюдения, если у кого они есть, и разработка понятий, если кто-то ее провел.
