Category: природа

Category was added automatically. Read all entries about "природа".

geo

~Чтение мыслей

Моя жена научилась читать мысли.
Взглянув на меня, поругала за их во мне отрывочность, несвязность и бесполезность.
Жена говорит, что читать их ей неприятно.
Очень понимаю.
К счастью, сам я их не читаю. В тот момент я ничего не думал, там было пусто.
Так что нет у меня такого дара. Профит, я считаю.
Интересно, все ли наделены даром (не)читать свои мысли.

Как это вообще делается? Я про чтение своих. На чужие не покушаюсь.
Известное дело, когда говорят "подумай об этом" - в голове глухой шум и чернота. Думание норовит не работать по заказу.
Думание легко увидеть, когда там - рассудок. Классифицирование, силлогистика и вот вся эта машинерия разума, которой сейчас занимается ИИ. Это легко делать по заказу и легко увидеть в своей голове. Многие, вроде бы, даже уверены, что это оно, мышление, и есть.

Словоупотребление у нас на конкурентной основе - кто громче заявил, того и слово. Так что не претендую. Но мне эти колесики называть мышлением незачем. Это, конечно, механика. Классифицирование, силлогистика, комбинаторика...

А мышление как увидеть? Я бы предложил такой способ. Надо смотреть на нечто - идет опыт восприятия... И вот этот опыт при внимательном наблюдении начинает порождать мысли. Конечно, если выучиться, не сам собой. И если внимательно.

И тогда можно отловить несколько. Смотришь - опа! появилась, летит... И тогда можно ее рассмотреть. Бывают очень интересные. Зря это некоторые называют "ассоциациями" - там много чего, фауна богатая. И ассоциации бывают, и слова затесываются, тянут за собой звукоподражательные цепочки - но это в основном паразитарные явления. Гораздо интересней, когда явление, внимательно рассмотренное, начинает изнутри - говорить... мыслями, конечно.

А вы как свои мысли читаете?
geo

Приметы времени и места

В советское время в нашем районе было очень много пьяных компаний. Лежащие по обочинам невменяемые тела и пьяные драки были делом привычным. К нулевым это прекратилось - не стало агрессивных пьяных, лежащих в отключке тел не было совершенно.
Последние пару месяцев лежащие на газонах пьяные стали встречаться регулярно. Иногда около них скорая помощь, кем-то вызванная, чаще - просто лежит тело, и всё. А вчера вечером у подъезда была драка - прямо под видеокамерой двое мужиков друг друга с криками размашисто лупцевали. Лет двадцать такого не было. Вскоре подъехали скорая помощь и полиция. Не знаю - может быть, их кто-то из жильцов вызвал. Полицейские вежливо обошли дерущихся, вошли в подъезд и уехали куда-то на лифте. Скорая помощь стояла, не подавая признаков жизни и не вмешиваясь. Вокруг драчунов собралось человек десять - компания, к которой они принадлежали, прохожие и жильцы дома. Они меж собой что-то пытались выяснять - типа, из-за чего. Далее не видел - что делали полицейские, что - фельдшер... Мужики были очень здоровые и дрались известным образом - попеременно нанося друг другу размашистые сильные удары сверху, ни один не падал, хотя оба были в крови. Так можно довольно долго.

Вокруг потихоньку проступают черты давно ушедшего общества. Незавершенное строительство - несколько крупных зданий уже многие годы не могут закончить, долгострой. Яркие краски упаковок в магазинах потихоньку сменяются привычным блеклым тоном советской полиграфии, когда всё - серое, бурое, желтоватое. В некоторых местах появились незакрывающиеся канавы - вскопали магистраль и так и оставили. Через канаву - привычные, давно не виданные деревянные мостки. Всё новые магазины закрываются - впрочем, они и прежде часто сменялись. Вместо закрывшихся иногда открываются новые - салон красоты или парикмахерская, или аптека. Пьяные, которых не было, стали привычной частью пейзажа... Но, конечно, в отличие от позднего СССР - очень много приезжих из Азии, это создает свой колорит. Стали больше курить - пару лет назад курение стало почти что признаком женского пола, парни курили довольно редко. Сейчас опять через одного - мужики смолят.

Это ожидаемо, конечно. Просто - можно видеть, как ожидаемое сбывается.

Конечно, есть и другая линия движущейся жизни. В местном пруду много рыбы, в нем расцвели кувшинки - и они белеют прямо у берега, покрытого сияющей гравийной отсыпкой. Через пруд перекинут аккуратный мостик - хочется сказать: "японский". Вокруг - слегка изгибающиеся дорожки, аккуратные клумбы и фонтан, работающий, слегка пахнущий хлоркой, преизобильный и не подтекающий на цветную плитку вокруг. Сколько осталось этой другой линии? Когда иссякнет фонтан, заилится пруд, пропадут кувшинки и затопчут клумбы?
geo

Плоды просвещения: контрольный поцелуй

Жена сразу сказала - не пиши, всё равно не поверят. Я ей верю - конечно, не поверят. Однако полагаю, что применять критическое мышление к реальности - идея не слишком верная, поэтому расскажу.

Выращивает жена бегонии. Это томительное хобби весьма ее занимает, и среди прочих особенную гордость внушает ей владение бегонией "Черная мамба". Листья у нее особенно черные. Экземпляр этой мамбы радовал женину гордость уже пару лет, зеленея и расцветая. Жена не раз любовалась чернотой мамбы, а потом ей попался на глаза текст, где пояснялось, как лучше растить растения.

Кроме прочих мудрых советов, там было сказано - с растениями надо говорить. Не просто механически - сунул в землю, полил и забыл, нет. Надо холить. Листики гладить, нашептывать ласковые слова. Общаться и делиться чувствами, радостью, что это растение у вас живет.

Ну что, разумный совет, решила жена. Подошла к этой самой черной мамбе, ласково ее погладила, склонилась и поцеловала. Ах ты, говорит, мамба, и какая же ты прекрасная, спасибо тебе. И еще раз поцеловала для верности.

Ну и пошла себе. Наутро смотрит - та бегония засохла. Здоровенная бегония, прекрасно себя чувствовавшая и зеленеющая (и чернеющая) на радость мирозданию - в несколько часов, получается, засохла.

Жена задумалась, не были ли вредны те советы, может быть, с бегонией всё же не стоило говорить? Я же уверенно утверждал, что всё дело, конечно, в поцелуе. Мало есть на планете организмов, способных пережить такое. Уж на что мамба была растением, а и то не выдержала. Вот я, к примеру, до сих пор держусь, выживаю, но мамбы уже дохнут.
geo

La Cotte de St Brelade

Неандертальская стоянка; ее посещали примерно с 250 тыс лет до нэ и до 48 тыс лет до. На о. Джерси. Тогда уровень моря был ниже и остров соединялся с материком. Ледник туда не доходил, хотя, что называется, погоды вокруг стояли предсказанные. Есть мнение, что на этой стоянке совершались какие-то религиозные церемонии. https://en.wikipedia.org/wiki/La_Cotte_de_St_Brelade
Хотя находки в основном состоят в разного уровня каменных орудиях. Мнение о святилище - из-за остатков сооружения непонятного назначения, размещенных в пещере. История раскопок - весь ХХ век, но возобновились они в 2010. По этому поводу - публикации о религиозной системе неандертальцев... Как можно понять, чрезмерно поспешные... Например, находки костей медведя и волка приводят сторонников этого взгляда к выводу, что там был культ предков. Медведя и Волка, натюрлих. Сторонники взгляда на свидетельство религии неандертальцев проводят параллели с Гебекли-Тепе (примерно 12 тыс. лет назад) и пещерой Брюникель (Пиренеи, примерно 170 тыс. лет назад). Аналогии в том, что найдены остатки вроде бы овальных сооружений (стены...) диаметром ок. 20 м. Уже есть мнение о магии числа - у неандертальцев отношение к 1, 2, 3, 4, 5, 7, 8 было сакральным - считают эти исследователи. Статья 2016 г. https://www.sciencedaily.com/releases/2016/12/161212133444.htm Кажется, многие рассуждения базируются на немудрящем "мы не понимаем, на кой они туда вообще ходили" и говорят о неандертальском туризме - откуда один шаг до "доказательства религиозного паломничества". Логика - место стало холодным, климат испортился, а они всё равно тут бывали. То есть банально реконструкции климата показывают ухудшение условий, а следы посещения стоянки есть - значит, тысячами лет пробивались сквозь неудобь к этому месту. А зачем? Отсюда идут выдумки.


Collapse )
geo

Смотрю синий чай

вкус так себе, а вот цвет... Чай этот не имеет смысла пить за вкус и за запах. Так что пьешь чистый цвет.

Травка эта называется - клитория. Продается под названием Анчан, но это она самая, клитория, и есть. Спокон веков была декоративным растением, а тут вдруг её пьют.
Collapse )
geo

Изменения

Интересно, обычно это или нет

В детстве из всех цветов больше всего я любил синий. Темно-синий, почти черный. Не голубой. Не фиолетовый. Без красного, чистый синий, крайне темный. И вот после синего - следующий - черный. Помню, что долго пытался вчувствоваться, кто там третий в этой очереди вкуса - перебирал лучшие оттенки, сравнивал... С удивлением вынужден был признать, что третий у меня - белый. Темно-синий, черный, белый - три самых приятных цвета, прочие все же раздражают.

Я тогда где-то прочел, что большинство любят то ли красный, то ли зеленый, не помню. И решил, что это у меня нечастый вкус. Недавно я, напротив, где-то прочел, что с начала ХХ века, или даже прямо с XIX самый распространенный, предпочитаемый цвет - синий. Правда, про темно-синий не сказано было, но, в общем, у меня обычный вкус. Хотя чтобы дальше черный и белый - не слышал.

В целом это так и осталось. Временами меня охватывает внимание к какому-то оттенку - лиловому, глубоко-фиолетовому, пурпуру... Но все же три самых важных для меня цвета так и остались, с детства. Не могу представить, чтобы желтый, зеленый или красный потеснили даже третий белый, не то что первый синий. Ограниченность. Я пытался добиться смены предпочтений, картины там, яркие оттенки... Не удалось. Наверное, это о чем-то говорит.

Так бы я и был уверен в личном постоянстве вкусов, но есть еще пейзажи. В детстве я опять же много размышлял, какие пейзажи-ландшафты мне нравятся. При этом я детстве я был только на нашей русской равнине и в Крыму. Но все же фото, описания, картины - пейзажи я представлял. И тогда я, нигде, считай, не бывавший, понял, что больше всего я люблю горы. Этак высоченные, отвесные скалы, гордые вершины, широчайший вид, уступы и голые скалы в беспорядке. На втором месте - лес. Наш умеренный, дремучий, без тропинок, чтобы елки и березы, чтобы бурелом, мох и лесной запах. Хотя комаров не люблю, совсем. А вот степи, моря и пустыни меня совершенно не устраивают. Они какие-то открытые, мне нравятся закрытые пейзажи - хотя же вот, горы... Но вот что я ненавидел - это сады. Лучше любая дикая природа, чем окультуренная. Поля - это вообще за гранью, но и сады - мерзость.

Потом я несколько побывал в разных пейзажах, и еще больше навидался в фильмах. Странным образом выяснилось, что горы мне совершенно не нравятся. Не могу даже понять, как это случилось - вдруг выяснил, что вид голых скал и каменистых осыпей видится мне какой-то вывороченной мертвой землей. Горы потеряли привлекательность, стали прямо неприятны. И вдруг с ужасом обнаружил, что мне нравятся сады. Хорошо хоть, не поля. Поля по-прежнему противны. Но сады... И выяснилось, что по-прежнему на первом месте - лес, густой, совершенно нехоженый, лучше смешанный. Какие-нибудь вариации вроде кедрового стланика или там алычи сплошной не приветствуются. На втором месте сады, на третьем - степь. Океан, скажем, величествен, но чтобы нравиться - нет. Пожалуй, на берегу бы жить не хотел.

Можно, конечно, быстренько всё объяснить ссылкой на "родной" пейзаж (родился я в Муроме, во Владимирских лесах ходил). Но как-то не очень это объясняет, разве что запутывает. Да, чуть не забыл очень характерную деталь своего вкуса: сильнее всего я ненавижу "обычный" среднерусский пейзаж (который, конечно, не только в России - он свойствен умеренному климату, что называется, от Франции до Приморья). Вот эти рощицы, перемежаемые чем-то таким травянистым, глинистые тропинки и дороги, поля, подзаборная растительность, лужи, колеи... То есть как раз самый обычный для меня пейзаж вызывает сильнейшую антипатию, в нем я ходить и отдыхать душой не могу. Лучше асфальт городов, чем глинистый проселок.

Как эти изменения происходят? О чем сообщают? Это же идет из глубины, какой-то "изначальный" вкус. Я не вырабатываю это, я всматриваюсь в разницу собственного отношения, в игру симпатий и антипатий - и то странное постоянство, то странные изменения. Не очень понятно, в связи с каким опытом. Может быть, это какой-то "вкус" внутренних ландшафтов души.

Были ли у вас такие неизвестно отчего происходящие фундаментальные изменения вкусов? Удалось уловить, с чем это связано?
geo

Привлекают неожиданностью

ботанические сады. Оттого по ним нравится бродить: никогда не знаешь, что придется увидеть.

Скажем, есть такая крючковатая сосна, Pinus hamata Sosn.
Collapse )
То есть ожидаешь увидеть дерево 30 м высоты с сизой хвоей. Впрочем, прогрессивная ботаника уже разобралась и свела этот вид - это, кажется, подвидовое название, всего лишь вариация обыкновенной сосны. Тем более думаешь что ничего нового не увидишь - уж сосна-то...
Но крючковатая сосна способна удивить. В ботсаду вижу растение, смотрю на определительную табличку:
Collapse )
То есть тут как-то замешано МГИМО. И вот что получается - вид-то для сосны совсем необычный. И шишки стали ягодками. А вы говорите - постоянство видов... Да тут прямо под ногами виды происходят, да что виды - они класс норовят сменить, и даже отдел, в котором шесть классов голосеменных.
Уж больно неожиданно она выскочила, нагибаюсь посмотреть, что за лианка - а вот же на, крюковидная.
geo

Кружевницы Tingidae

Клопы - если не входить в детали - делятся на небольшое число групп, и самые обильные видами - Pentatomomorpha и Cimicomorpha. В одной группе лесные клопы-щитники, в другой - например, постельный клоп. Но в той же группе семейств с постельным клопом находятся и клопы-кружевницы. Их больше 2000 видов, размер - до полусантиметра. Мелкие. Но зато форма...

Клопы - это как бы жуки, выстроенные на базе насекомых с неполным превращением. То есть как если бы тараканы попытались выстроить жука. Компактные, тело прикрыто жесткими покровами, до брони жука не дотягивают, но вполне защищенные. Но при этом колюще-сосущий ротовой аппарат и неполное превращение, то есть куколки не образуется, личинки постепенно растут, линяют, а потом обретают крылья и способность к размножению. И ротовой аппарат по умолчанию не грызущий, а сосущий, и клопы в основном питаются растительными соками, то есть в большинстве это фитофаги, сидят на листьях и стеблях и сосут. Но, конечно, на базе такого ротового аппарата можно и паразитировать, и хищничать.



Кружевницы известны с раннего мела (Монголия), и затем находки из эоцена, а с миоцена уже начинается практически современная по облику фауна. Происходят они от клопов с названием Joppeicidae, в этом семействе речь идет обычно о единственном роде Joppeicus. Предков не выбирают. Жоппейкус, кстати, хоть кружевами не обладает - вполне себе хищник. Хищничает он в С. Африке и на Ближнем Востоке, охотится на виды насекомых, повреждающие продуктовые запасы - на личинок мучного хрущака, на гусениц некоторых бабочек, скажем - мельничной огневки. Вот от подобного хищника длиной 3 мм и произошли кружевницы. Которые стали питаться растениями и обросли кружевами. Жоппейкуса пытаются разводить, потому что вместо него травят зерновые склады бромистым метилом, что не полезно людям. В эту штуку, в метил, добавляют хлорпикрин в качестве одоранта и окуривают зерно. Вещество при удаче растворяет лаки и краски... Для насекомых этот метил является нервно-паралитическим ядом. Люди справедливо полагают, что лучше пусть жоппейкус охотится в зерне, снижая численность вредителей.

Возможно, такое время самых ранних находок свидетельствует, что кружевницы появились с самого начала эволюции покрытосеменных растений, как только начали распространяться цветковые - сразу у них появились по сути внешние паразиты, насекомые, сосущие сок из листьев и стеблей. Понятно, что раз насекомые питаются растениями - в такой группе можно ожидать сельхозвредителей. И они там есть. Другая черта многих кружевниц - тепло они любят. Некоторые даже способны жить в засушливых условиях. Так что, в отличие от многих других клопов, они выбирают не влажно-теплые, а жаркие и засушливые местообитания. При этом кружевницы связаны больше всего со сложноцветными и яснотковыми (губоцветными), а также со мхами. То есть это преимущественно травянистые растения, встречающиеся в изобилии, отличная кормовая база для фитофагов. Среди этих трав кружевницы выбирают эдификаторов, почвообразующие растительные формы. То есть, проще говоря, любят, когда еды много, и особенно искать ее не приходится, когда вокруг всё сплошь - еда. За едой кружевницы способны последовать даже в неблагоприятные условия, в наши широты они пришли из ориентальной и эфиопской фауны. То есть теплолюбивые кружевницы готовы пойти и на север, претерпеть сухость, - приспособиться к холодному сезону, лишь бы было вдоволь еды.

На растениях кружевницы ведут себя как все травоядные: собираются в стада и пасутся. Это поведение можно наблюдать что у горбаток (https://ivanov-petrov.livejournal.com/2162997.html), что у клопов. В стада они собираются, подавая сигнал феромонами, то есть стадо пахнет, и на этот запах прибредают одиночные кружевницы, сбиваясь вместе (агрегация - Kearns, Yamamoto, 1981). Кроме того, есть и феромоны тревоги: эти кружевные коровки, когда их начинают покушивать, тревожно пахнут и разбегаются. Если собрать тревожный феромон в пробирку, а потом из этой пробирки повонять около стада кружевниц, - те разбегаются. Впрочем, разбегание полусантиметровых коровок... Они же все заякорены в листе, воткнуты в лист хоботками и сосут сок. И тут - тревожный запах! Кружевницы вытаскивают хоботок, подгибают бурильную установку и прутся подальше от тревожного запаха, натыкаются на забурившихся соседей. Те тревожатся, начинают извлекать хоботки... В общем, это не бодрая паника, со стуком тысяч копыт и быстрым исчезновением, а нечто вроде тревоги в собрании бурильных установок... Пока они там всё это дело поднимут, сложат, начнут искать, куда бы податься... Образуется скорее поток испуганных нимф (личинок старших возрастов), которые, пихаясь, медленно смещаются по черешку листа, пытаясь куда-то убраться. Потом успокаиваются и снова пытаются забуриться. Тревога с групповым перемещением длится максимум минут 20, чаще стихает минут через 5. Отставшие и отбившиеся от стада нимфы тревожатся и пытаются найти стадо, идут по запаху и пристраиваются к пасущимся кружевницам.

При этом в стаде нимф могут оказаться взрослые самки. Вроде бы, судя по наблюдениям, они немного управляют движениями стада. Трогают усиками испуганных нимф и либо направляют их поток в определенном направлении, либо успокаивают и останавливают. Это материнская забота. Вроде бы самые молодые личинки даже без всякой тревоги подчиняются указующим движениям усиков взрослых самок. Самки усиливают тревогу - они четче разбирают угрозу, движениями усиков начинают погонять стадо, чтобы нимфы быстрее извлекались из еды и начинали двигаться. Более того, в присутствии самки стадо реже распадается. То есть с самкой это стадо нимф движется как единое целое, а без самки отдельные группы нимф чаще отделяются и идут себе в какую-то другую сторону.

На стада кружевниц охотятся листовые хищники - божьи коровки и муравьи. Нимфы стремятся убежать от пожирателей. А самки даже защищают стадо. Самка растопыривает крылья и угрожает приближающейся божьей коровке. Чем она угрожает - это другой вопрос.

Вообще хищничество в мире насекомых - это балет совсем другой, чем у привычных нам зверей. Всё происходит медленно, печально и в необязательном порядке. Скажем, хищный муравей нападает на кладку кружевницы, которую охраняет самка. И что? Ничего. Он утаскивает яйцо. Самка не замечает. Допустим, хищник подлезает чуть не под самку и выедает личинку раннего возраста, впиваясь ей между сегментов. От самки ответа нет, хотя хищник у нее между ног. Не заметила. Но вот хищник дорвался и впился прямо в брюшко личинке. Видимо, пошел запах, тревога, самка задумчиво шевелится, оглядывается, замечает хищника и слегка бодает его головой. Бодаться - это у всех растительноядных форм... И не так глупо. В том наблюдении нападающий хищный муравей, подвергнутый боданию, то есть бодланутый, застыл без движения на 55 минут. Вряд ли удар головой бодучей кружевницы был причиной нокдауна, наверное, она его какой-то химией обдала. У них в грудных сегментах здоровенные химические железы, так что могла. В столкновениях с ужасными божьими коровками - битва с переменным успехом. Иногда чудовищная Hippodamia отбрасывает самку-кружевницу и пирует на ее малых нимфочках, а иногда кружевница кидается к вовремя замеченной гипподамии и атакует ее. Божья коровка при этом следует прежде избранным курсом и вроде как повреждений не получает, но нимфами отчего-то не интересуется и проходит мимо. Кому такие бодучие кружевницы нужны.

Clipboard03

То есть хищников самка отпугивает, широко раскрывая крылья. Машет угрожающе. Видимо, это не только на хищников действует. Наблюдали, как самка успокаивает детей. Стадо нимф никак не могло успокоиться, приведенное на место кормления, нимфы всё бурлили и намеревались разбежаться. Тогда самка-кружевница обежала стадо вокруг, встала и угрожающе распахнула крылья. Нимфы заметно притихли. Страшно, мама сердится. Материнская забота свойственна совсем не всем кружевницам, но можно отыскать виды с таким вот поведением - хотя есть и другие, где мама откладывает яйца и уходит в окружающую даль, а вылупившиеся личинки сами сбиваются в стадо и выживают по милости естественного отбора, который дозволяет размножаться всему несъетому.

Clipboard02

Муравьи - это страшная угроза для таких стад кружевниц. Но иногда у хищника и жертвы выстраиваются и совсем другие отношения. Клопы принимают роль тлей: муравьи такие стада охраняют от других хищников, следят за их благополучием, питаясь сахарами, возникающими при фильтрации растительного сока. Муравьи имеют трофобиотические отношения с очень разными клопами разных семейств. Этот вариант стокгольмского синдрома может выглядеть так: стадо клопиков сгоняют в специальные убежища, в полости под корой - в хлев. Там клопы не разбегаются и сосут сок, там их легче охранять от хищников. Хищники ползающие вообще прорваться сквозь посты муравьев шансов не имеют, а летающие осы - со сниженной вероятностью. Муравей вообще-то в прыжке может снять муху, так что даже и осе-энцертиде следует быть осторожной с пастухами-охранниками. В результате зараженность яиц клопов снижается и муравьиные стада разрастаются. Во многих случаях защита муравьев не круглосуточная, часто бывает так, что охранники стоят вокруг стада клопов днем, гоняют хищников, на ночь уходят в гнездо, а их стада разбредаются хаотично. Утром пастухи выходят и собирают разбредшихся несъеденных клопов, создавая опять плотные охраняемые стада. Кстати, муравьи не только собирают сладкий сок, они также используют стада на мясо: охраняют, но часть нимф забивают. Белок тоже нужен.


тут червецы, но со стадами клопов примерно то же

Как устроены эти кружева на спине кружевниц? Для чего они служат? Collapse )
geo

Ежемухи

Огромное количество видов - паразиты (и паразитоиды). Различают так: паразит оставляет жертву живой, а паразитоид - убивает. То есть в фильме "Чужой" показан паразитоид. Во многих случаях паразитоиды развиваются в паразитов - у них прогресс такой. Ну в самом деле, паразитоиды своих хозяев уничтожают, детей потом куда девать? Проблема хищников: всех съешь, один останешься и помрешь без прощения. Паразит же работает тонко, сам покушал - оставил хозяина дальше мучиться, и следующему поколению есть где есть и жить. Так что поначалу паразитоиды убивают хозяина, например, прорывая его тело и выходя наружу, а потом, после прогрессивной эволюции, мудрые паразиты оставляют хозяина целеньким. Тот может даже и не заметить, что покушан преизрядно.

За счет всяких других полезных и вкусных хозяев живет великое множество видов, целые пирамиды видов паразитируют друг на друге. Насекомых очень много, десятки миллионов видов (ну, наверное). Понятно, что многие насекомые паразитируют на насекомых. На всех кто-то паразитирует, а кто же самые мощные паразиты? Самые умные, конечно. Вершины мира насекомых.

Больше всего паразитов среди перепончатокрылых. Это отряд, к котором принадлежат пчелы и муравьи, так что ясно - самые умные. Паразиты - это всякие наездники, там много семейств и безумное количество видов. Перепончатокрылые - это где-то три четверти всех вообще существ, паразитирующих на насекомых. Еще четверть - это вторая по численности группа после перепонов: ежемухи (тахины). Это семейство мух, очень большое и разнообразное, они паразитируют на насекомых, и так мощно, что соперничают с перепончатокрылыми по числу паразитов. Кого из насекомых ни схвати - обязательно можно выяснить, что на нем тоже паразитирует какая-то муха-тахина (ежемуха). Это заслуживает уважения: перепончатокрылых - многие десятки тысяч видов, а не очень отстающих от них по обилию видов, которых они едят, тахин... Только наездников-ихневмонид известно тысяч 30, а еще больше браконид, а еще хальциды, есть и другие семейства паразитов. А мух этих паразитических, ежемух - всего десять тысяч, но едят они решительно всех. Их конкуренты, наездники, не только паразитируют, но многие виды переносят еще и болезни насекомых, то есть работают как комары при переносе малярии от человека к человеку - паразит всаживает в жертву свое потомство и заражает вирусами или бактериями насекомых болезней, так что зараженный, пока не помрет, распространяет болезнь в популяции. Это заразность наездников - надо полагать, в связи с тем, что они впрыскивают хозяину паралитический яд, чтобы не дергался, или в их инъекции содержатся ДНК-вирусы, которые поражают иммунную систему хозяина и позволяют яйцам, а затем личинкам спокойно разместиться внутри. Вроде бы таких свойств у тахин не выявлено (поскольку они внутрь хозяина ничего не впрыскивают).

Между собой тахины и наездники не ладят. Скажем, наездник Mesochorus паразитирует на личинке тахины, которая живет в гусенице. Самка наездника должна найти гусеницу, зараженную тахиной (по запаху? надо полагать, как же еще; но если детально - в ход идет решительно всё, и перепоны, и мухи при поисках хозяина используют и запах, и зрение, и слух, и на ощупь ориентируются тоже; на самой ближней дистанции муха любовно ощупывает и охлопывает хозяина лапками: проверяет на вкус, у нее там вкусовые рецепторы); в гусеницу откладываются яйца, которые потом, вылупившись, выпускают личинок наездника, которые в толще гусеницы ищут личинок тахин, внутрь которых проникают и там в них и растут. В свою очередь, тахины нападают на некоторых перепончатокрылых, больше всего на фитофагов - на сидячебрюхих перепончатокрылых (=пилильщиков).

В силу совершенства тахинам почти ничего не пришлось изобретать. Они великолепные летуны (как очень многие высшие мухи), и в этом похожи на близкие семейства - на мясных мух, металлически блестящих каллифорид, и падальных мух, серых быстрых саркофагид. Мухи - один из самых молодых отрядов насекомых, а высшие мухи, как понятно, произошли позже прочих, и все же есть находки куколок тахин из верхнего мела. Как раз совпадает с широким распространением цветковых растений. Кого жрали самые первые тахины - неизвестно, но расцвет группы, конечно, связан с цветковыми: те создали мир листвы. На листьях живет множество листоядных форм, а на них паразитируют тахины. Так что без цветочной революции ничего бы у ежемух не вышло.

Муха подкрадывается к насекомому и аккуратно прилепляет к нему яйца. Потом выходит личинка и заглубляется в тело. Вуаля, они уже там - и будут расти. Мухи небольшие, не больше 2 см. Взрослые мухи, как понятно, питаются нектаром на цветочках, мяса в рот не берут. Всё - детям. Отыскать паразита-тахину можно у очень многих видов насекомых, но всё же есть излюбленные блюда. Больше всего тахины уважают всякие листогрызущие формы, больше всего любят крупных гусениц. Они мясистые, малоподвижные, здоровенные - чего еще желать? Но в целом едят всё - клопов, тараканов, жуков, кузнечиков, уховерток, других мух, богомолов, палочников... Есть даже сообщение о нападении на пауков.

У разных тахин разные способы заражения, одни, как сказано, приклеивают яйца к жертве, другие откладывают на кормовом растении жертвы, чтобы та сама на них наткнулась и приняла подарочек. Или откладывают яйца в почву, а вылупившиеся личинки сами активно ищут хозяина. Поиск хозяина идет с разумной оптимизацией; ведущую роль играют вещества, которые выделяет растение при повреждении фитофагом. То есть листогрызы, поедая растения, тем самым выделяют химический сигнал, по которому их ищут паразиты. Поскольку один определенный вид найти среди множества насекомых трудно, ежемухи облегчили себе работу - их личинки могут развиваться на очень разных хозяевах, то есть в кого удалось залезть - тот и любимый хозяин. Личинке труднее справляться с выеданием всяких разных попавшихся, зато найти хоть кого-нибудь - проще, чем среди множества тварей отыскать именно один какой-то вид. Развитие происходит по-насекомому оперативно, времени мало: одна-три недели - и всё, личинки покидают хозяина, который при этом, конечно, дохнет.

Видно, какие разные пути паразитирования выбрали перепоны и мухи. У перепончатокрылых - длиннейший яйцеклад, жесткий, особая бурильная установка. Некоторые могут толстенную кору дерева пробурить - так что уж покровы гусеницы запросто. Наездники - как амазонки-шпажистки, с острыми яйцекладами, прокалывают тело хозяина, откладывая в нужном месте яйцо. Они нацелены на единственный вид, на именно этого хозяина, укол производится в строго определенное место, личинка выйдет и будет есть "правильный" орган, с которого нужно начинать есть именно данного хозяина, чтобы он раньше времени не помер и дал довести развитие паразита до конца. А у мух таких яйцекладов нет, у них яйцеклады короткие и мягкие, ничего пробить не способны. Поэтому яйца просто клеют снаружи, правда - приклеивают очень прочно, оторвать яйцо от хозяина никак невозможно, проще вырезать. Если наездники - шпажистки, то ежемухи - это "Добрыня, обсыпь его мелом".

Проникнув в тело хозяина, личинки пускаются на разные паразитные хитрости. Наездники, как говорилось, подавляют иммунную систему и заражают хозяев болезнями нехорошими. А тахины честно сражаются. Насколько можно понять, у них есть какая-то приспособа, из-за которой клетки хозяина, которые отправляются к месту внедрения паразита, дабы его закапсулировать и убить, - преобразуются в дыхательную трубку, так что личинка мухи сидит глубоко внутри тела хозяина, а от нее к поверхности тела проходит трубка, через которую личинка свободно дышит, и та трубка выстроена как раз из клеток хозяина. Кажется, это было ключевым моментом. От перепонов тахины отличаются многоядностью, перепончатокрытые - часто монофаги, паразитируют всего в одной жертве. Понятно, почему: надо иметь приспособления к устройству внутренних органов, у каждой жертвы внутри что-то свое. А мухи (умные, заразы) нашли универсальный ключ. Зачем придумывать, как именно с данным видом жертвы справиться, они изобрели эти дыхательные трубки и могут легко заражать жертв самых разных, любого устройства - сидя внутри и имея свободный доступ к воздуху, можно спокойно жрать органы самого разного устройства. Сплошной чит, эти дыхательные трубки у паразита.

Стратегии охоты... В некотором смысле фантастические. Скажем, было выяснено, что скопления волосатых гусениц охотнее и сильнее заражается мухами, чем скопление голых гусениц. Волоски у гусениц, между прочим, для защиты. То есть более защищенные заражены сильнее. Связь там вот какая: мухи предпочитают скопления гусениц, наиболее защищенных от хищников. Они учитывают и скрытность стада гусениц, и его видовую принадлежность = защищенность. Смысл в том, что хищник (например, жужелица) съест нафиг гусеницу вместе с личинками мухи внутри. То есть паразит погибнет в челюстях хищника. И мухи-мамы учитывают эту опасность и выбирают жертв, наиболее защищенных от хищников, и их усиленно заражают своими детьми-паразитами. Такое вот сложное взаимодействие у охотников разного стиля. С другой стороны, там еще не так много работ по этому предпочтению волосатых, может быть, при подробном изучении откроется много чудес.

Но это не самое сложное. Самое... Значит, смотрите, что такое живые системы. Растет растение, на нем питаются листогрызы. Растение имеет веер способов защиты, например - синтезирует яды, которые делают его малосъедобным. Листогрызы так или иначе к этим ядам приспосабливаются, то есть кто-то отваливается, не вписавшись в рынок, но есть виды, которые проходят отравленный пояс и могут питаться на таком малосъедобном растении. Но есть там баланс - растения вырабатывают яды, разрабатывают всё новые яды, а листогрызы к этим ядам пытаются приспособиться, и держат баланс - то ли уйти на неядовитое растение, которое хуже по каким-то другим параметрам (например, там выше конкуренция, неядовитых-то все хотят есть), то ли постараться и сделать защиту от этого яда. И вот на эту систему баланса садится муха с детьми-паразитами. Гусеницы, питающиеся на ядовитом растении, в своих тканях несут яд, они малосъедобны для паразитов. У каждого вида несколько возможных хозяев - то есть можно утечь на альтернативного хозяина, и гусеницы могут перейти на альтернативное растение, но это дорогое удовольствие, и вот мухи встраиваются в баланс, им надо затратить адаптивный ресурс, приспособившись к ядовитым гусеницам с ядовитых растений. На разных видах растений и разных видах гусениц поддерживается как бы мера возможного заселения мухами. Муха, выслеживая потенциального хозяина, учитывает, на каком он растении, если то чрезмерно ядовито - это служит показателем возможной несъедобности хозяина-гусеницы. И вот эти балансные уравнения решает каждая муха-мама в поисках живого дома для детей. Вероятность, что данный вид вообще несъедобен или частично съедобен, что он на таком-то растении, а то на такой-то почве, что гусеницы волосатые и потому вероятность нападения хищника снижена... Всё надо учесть.



Зачем же они ежемухи? Почему у взрослых особей на теле эти большие жесткие волоски, часто выглядящие как иголки? Неизвестно. Обычно такие вещи служат для осязания, но что уж так требуется осязать спиной и брюшком именно этим мухам, в отличие от других семейств, у которых щетинки много меньше - непонятно. Генетическое определение щетинок уже изучается, но вот зачем они...
Collapse )
geo

Лесовихрь и расщепленная пуща

В далекой-далекой галактике, у одной дальней звезды на одной из ее планет возникла жизнь. Долго ли шла эволюция, коротко ли, а только появились на той планете растения, стали расти лесами и перелесками. Животных же на той планете не было - то ли рано еще, то ли вовсе не надо. Потому растения были ветроопыляемыми, пыльцу между деревьями переносил ветер. Разумеется, была эволюция и был естественный отбор, и был вечер, и было утро, и стали растения сражаться между собой за лучшее произрастание и перекрестное опыление. Ветер был им жизненно необходим, растения учились захватывать его и разворачивать, убивать и производить. Древесные кроны смыкались перед вихрями, прибивая их к земле, душили в подлеске. Раскачиваясь, деревья согласованно порождали ветер, который летел, куда ему указывали. Убивая друг друга, конкурируя за воздушные потоки и цепляясь за землю, леса сумели подчинить себе ветер. Вольные вихри остались лишь высоко-высоко над поверхностью, выше облаков, а внизу вихри были только ручные, созданные растениями. Неприрученные дикие вихри у поверхности уничтожались, и вскоре все они были подчинены лесным массивам. Одни вихри использовались для мирного переноса семян, саженцев и плодородной земли, а другие были бойцовыми, боевыми вихрями. Их напускали на враждебные леса, и древесные стены рассыпались, сломленные ураганами. Так что жить оставались лишь леса, которые могли устоять перед враждебными вихрями. Ветер ловили в сети из ветвей и стволов, приковывали к земле, учили слушаться. Ветер выращивали, сначала качаниями крон создавался ветер-щенок, его кормили и он рос, становясь с каждым веком все сильнее. В иных многотысячелетних лесах были заперты во внутренних областях вихри очень древние. Колоннами до неба шли смерчи, повторяя круг за кругом тропу своего служения лесу. Вихри вынюхивали вражеские породы деревьев, отыскивали их и ломали, вихри искали саженцы врагов и вырывали их из земли, не давая вырасти. Леса регулировали свой состав, отбирая в себя лишь некоторые породы. А среди древних вихрей случались восстания, смерчи стремились вырваться из плена лесов. Они поднимались вверх, где их не могли захватить ловушки ветра, и поучали диких своих собратьев, верхние вихри планеты. Со временем леса частично победили враждебные лесные массивы, частично с ними объединились, и возникло противостояние верха и низа - внизу жила поверхность, покрытая лесами, рощами и перелесками и охраняемая стаями торнадо, а вверху плыли чудовищного размера одичавшие бури. Они пытались иногда снизиться и разрушить лесные укрепления, лес же выращивал все более сильные смерчи, способные подняться выше облаков. Проходили века, и в этой борьбе они создали тела, оболочку которых составляли воздушные потоки, а внутреннюю циркуляцию обеспечивали и направляли древесные стены. Ярость сражений не утихла, ненависть леса и ветра не знала преграды - они боролись внутри этих вихредревесных тел, хрупкое равновесие немного смещалось, но в целом это и придавало подвижность исполинским телам, которые издали казались круговертью жгутов тумана, а внутри циклона находилась дикая чаща перепутанных древесных стен, просек, колодцев, в которых выл ветер, разгоняясь и притормаживая внутреннее вращение. В этом вращении ветер разносил деревьям необходимые им вещества, а добывались вещества снаружи, где вихрь срывал почву с камней, выпивал воду из озер и уносил внутрь древесной своей сердцевины. Временами лесовихрь раскидывал вокруг урочища, и некоторые выживали, образуя новые древесные ядра у молодых шквалов. Деревья жили сотни и тысячи лет, леса же - миллионы. Практически лес бессмертен, и вступившие в симбиоз с вихрями леса - лесовихри - миллионами лет путешествовали по планете, поднимались высоко в небо и ныряли в океаны. Для увеличения сил отдельные леса объединялись в пущи. Пуща с телом урагана, состоящая из четырех лесов, смогла преодолеть космическую пропасть, ей хватило сил добраться до ближайшего спутника планеты. Лесовихри открыли, что твердь существует и за границей неба. Защищенные стеной урагана и крепкой броней стволов, лесовихри высаживались на планетах, а затем приступили к межзвездным перелетам. Время полета не было для них препятствием; на планете лесовихрь жил миллионолетьями, а в космосе, полузаснув, - неопределенно долго. Закованные в ураган пущи, объединяющие шестьдесят четыре, двести пятьдесят шесть и даже тысяча двадцать четыре леса - смогли пересечь межзвездную пропасть. Лесовихри, развивая околосветовые скорости, проводили в дороге какие-то жалкие тысячелетия - для них дорога длиной, например, в шестьдесят тысяч лет не считалась долгой. Напротив - есть время для отдыха и небольшого исследования, упорядочения тела пущи. Сначала пущи использовали свои естественные способности, создавая себе движущее магнитное зеркало, потом добавили световые паруса. Полмиллиона или миллион лет на пересечение галактики, - вот это считалось длинной экспедицией. В пути лесовихри занимались излюбленной своей наукой, экологией сообществ, постигая и совершенствуя свою динамику и устройство. Со временем лесовихри решились пересечь межгалактические пропасти. Многомиллионолетние путешествия между галактиками даже для них, долгожителей, были длинными. Однако в пути лесовихри меняли себя: экспериментальная динамика сообществ была средством саморазвития, так что вылетала из галактики одна пуща, одно сообщество лесовихрей, и прилетало в другую - одно. Но иное: потомком прежнего лесовихря был уже другой по устройству лесовихрь. В пути лесовихри производили новые единичные лесовихри, исследуя различные пути развития сообщества. Экспериментальные леса, выведенные за время миллионолетних путешествий, посылались на разведку в ближние звездные системы.
Небольшой лесовихрь диаметром каких-то пятьсот километров прибыл в Солнечную систему. Был он еще молод, обнюхал Сатурн, поиграл с кольцами, сунулся внутрь, к Солнцу и окунулся в атмосферу Земли.

Он был потрясен увиденным на планете. Вид Земли привел его в смятение: он встретил дикие, неразумные леса. Разорванные на лоскутья, разбитые, они ютились на неудобьях, прерванные, рассеченные куски целого. Пуща не помнила себя. И ветер, не стесненный лесными коридорами, свободно мчался у самой поверхности, и никто его не ловил.